Квинт Гораций Флакк - Римская сатира

Не сердися! Не ты ли

Нравы и счастие предков хвалил? А если бы это

Счастие боги тебе и послали, ведь ты бы не принял!

Все оттого, что не чувствуешь в сердце, что хвалишь устами;

Что в добре ты нетверд, что глубоко увяз ты в болоте

И что лень, как ни хочется, вытащить ноги из тины.

В Риме тебя восхищает деревня: поедешь в деревню —

Рим превозносишь до звезд. Как нет приглашенья на ужин —

30 Хвалишь и зелень и овощи; счастьем считаешь, что дома

Сам ты себе господин, как будто в гостях ты в оковах,

Будто бы рад, что нигде не приходится пить, и доволен.

Если же на вечер звать пришлет Меценат: «Подавайте

Масла душистые! Эй! да слышит ли кто!» Как безумный,

Ты закричишь, зашумишь, беготню во всем доме поднимешь,

Мульвий и все прихлебатели — прочь! Как тебя проклинают,

Я не скажу уж тебе. «Признаться, легонек желудок! —

Рассуждает иной. — Хоть бы хлеба понюхал!» Конечно,

Я и ленив и обжора! Все так! Да и сам ты таков же,

40 Если не хуже; только что речью красивой умеешь

Все недостатки свои прикрывать! Что, если и вправду

Ты безумней меня, за которого ты же безделку,

Пять сотен драхм заплатил?.. Да постой! Не грози, не сердися!

Руку и желчь удержи и слушай, пока расскажу я

Все, чему надоумил меня привратник Криспина!

Жены чужие тебя привлекают, а Дава — блудницы.

Кто же из нас достойней креста за свой грех? Ведь когда я

Страстной природой томлюсь, раздеваясь при яркой лампаде,

Та, что желаньям моим ответствует, как подобает,

50 Или играет со мной и, точно коня, распаляет,

Та отпускает меня, не позоря: не знаю я страха,

Как бы не отнял ее, кто меня и богаче иль краше;

Знаки отличья сложивши — и всадника перстень и тогу

Римскую, — ты, что судьей был пред тем, выступаешь, как Дама

Гнусный, для тайны главу надушенную в плащ завернувши:

Разве тогда ты не тот, кем прикинулся? Робкого вводят

В дом тебя; борется похоть со страхом, колени трясутся.

Разница в чем — ты «на смерть от огня, от плетей, от железа»

Сам, не нанявшись, идешь, или, запертый в ящик позорно,

60 Спущен служанкой туда, сообщницей грязного дела,

Скорчась сидишь, до колен головою касаясь? Законом

Мужу матроны грешащей дана над обоими воля.

Да и над тем, кто прельстил, справедливее. Ибо она ведь

Платье, жилище свое не меняла, грешит только с виду,

Так как боится тебя и любви твоей вовсе не верит.

Ты ж, сознавая, пойдешь и под вилы и ярости мужа

Весь свой достаток отдашь, свою жизнь, вместе с телом и славу!

Цел ты ушел; научен, полагаю, ты станешь беречься:

Нет, где бы снова дрожать, где бы вновь мог погибнуть, ты ищешь

70 О, какой же ты раб! Какое ж чудовище станет,

Цепи порвавши, бежав, возвращаться обратно к ним сдуру?

Ты, говоришь, не развратен! А я — я не вор! Ежедневно

Мимо серебряных ваз прохожу, а не трону! Но сбрось ты

Страха узду, и сейчас природа тебя обуяет.

Ты господин мой, а раб и вещей и раб человеков

Больше, чем я, потому что с тебя и сам претор ударом

Четырехкратным жезла [125] ...претор ударом... жезла... — одна из формальностей при отпуске раба на волю. Подробно этот ритуал описывается у Персия в Сатире пятой, стих 75 и сл. добровольной неволи не снимет!

К этому вот что прибавь, что не меньше внимания стоит:

Раб, подвластный рабу [126] Раб, подвластный рабу... — Рабы могли нанимать себе заместителей, «викариев», исполнявших за них работы. , за него исправляющий должность, —

80 Равный ему или нет? Так и я пред тобой! Ты мне тоже

Ведь приказанья даешь; сам же служишь другим, как наемник

Или как кукла, которой другие за ниточку движут!

Кто же свободен? Мудрец, который владеет собою;

Тот лишь, кого не страшат ни бедность, ни смерть, ни оковы;

Тот, кто, противясь страстям, и почесть и власть презирает;

Кто совмещен сам себе; кто как шар, и круглый и гладкий,

Внешних не знает препон; перед кем бессильна Фортуна!

С этим подобьем ты сходен ли? Нет! Попросит красотка

Пять талантов с тебя, да и двери с насмешкой затворит,

90 Да и холодной окатит водою; а после приманит!

Вырвись, попробуй, из этих оков на свободу! Так что же

Ты говоришь: «Я свободен!» Какая же это свобода!

Нет! над тобой есть такой господин, что, лишь чуть обленишься,

Колет тебя острием; а отстанешь, так он подгоняет!

Смотришь картины ты Павсия, к месту как будто прикован

Что ж, ты умнее меня, на Рутубу коль я засмотрелся

С Фульвием [127] Рутуба и Фульвий . — Имеются в виду изображения этих гладиаторов, нарисованные на афишах. в схватке, углем и красной намазанных краской,

Или на Плацидеяна гляжу, что коленом уперся?

Будто живые они: то удар нанесут, то отскочат!

100 Дав засмотрелся на них — ротозей он; а ты заглядишься —

Дело другое: ты тонкий ценитель художества древних!

Я на горячий наброшусь пирог — негодяй! — Добродетель,

Разум высокий тебя от жирных пиров удаляют!

Мне и вреднее оно: я всегда поплачуся спиною!

Но и тебе не проходит ведь даром! Твой пир бесконечный

В желчь превратится всегда и в расстройство желудка, а ноги

Всякий раз отрекутся служить ослабевшему телу!

Раб твой, безделку стянув, променяет на кисть винограда —

Он виноват; а кто земли свои продает в угожденье

110 Жадному брюху, тот раб или нет? Да прибавь, что ты дома

Часу не можешь пробыть сам с собой, а свободное время

Тратишь всегда в пустяках! Ты себя убегаешь и хочешь

Скуку в вине потопить или сном от забот позабыться,

Точно невольник какой или с барщины раб убежавший!

Только напрасно! Они за тобой и повсюду нагонят!

Гораций

Хоть бы камень какой мне попался!

Дав

На что?

Гораций

Хоть бы стрелы!

Дав

Что это с ним? Помешался он, что ль, иль стихи сочиняет? ..

Гораций

Вон! А не то угодишь у меня ты девятым в Сабину [128] ...угодишь у меня ты девятым в Сабину ! — Удаление городского раба в деревню было одним из тяжелых наказаний. !

Гораций

Что? Хорош ли был ужин счастливца Насидиена?

Я вчера посылал звать тебя; но сказали, что с полдня

Там ты пируешь!

Фунданий

Ужин чудесный был! В жизнь мою, право,

Лучше не видывал я!

Гораций

Расскажи мне, ежели можно,

Что же прежде всего успокоило ваши желудки?

Фунданий