Квинт Гораций Флакк - Римская сатира

Что на продажу идет, выставляют: совсем не кичатся

Тем, что красиво у них, и плохого они не скрывают.

Есть у богатых обычай коней покупать лишь прикрытых,

Чтобы, зевая на круп, как нередко бывает, красивый, —

Пусть и на жидких ногах, — покупатель в обман не попался:

Зад, мол, хорош, голова коротка у ней, шея крутая.

90 Правы они — вот и ты не гляди на красивое в теле

Глазом Линкея [10] Линкей — один из аргонавтов, обладавший необычайно острым зрением. ; равно не слепее известной Гипсеи

Ты на уродства взирай: «О ручки, о ножки!..» Но с задом

Тощим, носастая, с тальей короткой, с большою ступнею...

Кроме лица, ничего у матроны никак не увидишь:

Если не Катия — все ниспадающим платьем закрыто.

Если к запретному ты, к окруженному валом стремишься

(Это тебя ведь ярит), повстречаешь препятствий ты много:

Стража, носильщики вкруг, раздувальщик огня, приживалки;

Спущена стола до пят, и покрыто все мантией сверху —

100 Многое ясно предстать пред тобою мешает предмету.

Все на виду у другой: можешь видеть сквозь косские ткани

Словно нагую; не тоще ль бедро, не уродливы ль ноги;

Глазом измеришь весь стан. Или ты предпочтешь, чтоб засады

Строили против тебя или плату вперед вырывали

Раньше, чем видел товар ты? Охотник поет, как за зайцем

Вслед по глубокому снегу он мчится, а если лежачий —

Трогать не хочет; припев же: «Любовь моя так же несется

Мимо того, что лежит предо мной, а бегущее ловит».

Этою песенкой ты надеешься, что ли, из сердца

110 Страсти волненья, печаль и заботы тяжелые вырвать?

Иль не полезней узнать, какие преграды природа

Всяческим ставит страстям? в чем легко, в чем, страдая, лишенья

Терпит она? отличать от того, что существенно, призрак?

Разве, коль жажда тебе жжет глотку, ты лишь к золотому

Кубку стремишься? Голодный, всего, кроме ромба [11] Ромб — камбала. , павлина,

Будешь гнушаться? Когда же ты весь разгорелся и если

Есть под рукою рабыня иль отрок, на коих тотчас же

Можешь напасть, предпочтешь ты ужели от похоти лопнуть?

Я не таков: я люблю, что недорого лишь и доступно.

120 Ту, что «поздней» говорит, «маловато», «коль муж уберется»,—

К евнухам шлет Филодем [12] Филодем — греческий поэт и философ-эпикуреец, современник Цицерона. , для себя же он лучше желает

Ту, что по зову идет за малую плату, не медля;

Лишь бы цветуща, стройна, изящна была, не стараясь

Выше казаться, белей, чем природа ее одарила.

Если прижмется ко мне и крепко обнимет руками, —

Илия [13] Илия — мать Ромула и Рема. то для меня иль Эгерия: имя любое

Дам, не боясь, как бы муж из деревни в ночь не вернулся,

Дверь не взломали б, чтоб пес не залаял и, шумом встревожен,

Вдруг не наполнился б криком весь дом; побледнев, не вскочила б

130 С ложа жена, не кричала б участница: «Горе мне, бедной!» —

За ноги эта страшась, за приданое — та, за себя — я.

Без подпояски бежать и босыми ногами придется,

Чтоб не платиться деньгами, спиной, наконец же и честью.

Горе — попасться: я то докажу, хоть бы Фабий судьей был.

Общий порок у певцов, что в приятельской доброй беседе,

Сколько ни просят их петь, ни за что не поют; а не просят —

Пению нет и конца! Таков был сардинец Тигеллий.

Цезарь [14] Цезарь — Октавиан Август, внучатный племянник и приемный сын Юлия Цезаря. , который бы мог и принудить, если бы даже

Стал и просить, заклиная и дружбой отца и своею, —

Все ни во что бы! А сам распоется — с яиц и до яблок [15] ...с яиц и до яблок... — с начала и до конца обеда. (Поговорка.)

Только и слышишь: «О Вакх!» то высоким напевом, то низким,

Басом густым, подобным четвертой струне тетрахорда [16] Тетрахорд — буквально: «четырехструнник», древнейшая форма лиры. .

Не был он ровен ни в чем. Иногда он так скоро, бывало,

10 Ходит, как будто бежит от врага; иногда выступает

Важно, как будто несет он священную утварь Юноны [17] Утварь Юноны — корзины, которые носили на голове девушки в процессиях в честь богини Юноны и других богинь. .

То вдруг двести рабов у него; то не больше десятка.

То о царях говорит и тетрархах [18] Тетрархи — правители Галатии и Иудеи. высокие речи;

То вдруг скажет: «Довольно с меня, был бы стол, хоть треногий,

Соли простая солонка, от холода грубая тога!»

Дай ты ему миллион, как будто довольному малым,

И в пять дней в кошельке ничего! Ночь гуляет до утра;

Целый день прохрапит! Не согласен ни в чем сам с собою!

Может быть, кто мне заметит: «А сам ты? ужель без пороков?»

20 Нет! есть они и во мне, и не меньше, только другие.

Мений однажды заочно над Новием дерзко смеялся.

Кто-то сказал: «А тебя мы не знаем? Иль нам не известно,

Сам ты каков?» А Мений в ответ: «О! себе я прощаю!»

Это пристрастье к себе самому и постыдно и глупо.

Если свои недостатки ты видишь в тумане, зачем же

Видишь их зорко в других, как орел или змей эпидаврский?

Верь мне: за то и они все твои недостатки припомнят!

«Этот строптив, говорят, ни малейшей не вытерпит шутки».

Да! хоть над грубою тогой, висящей до пят, над короткой

30 Стрижкой волос, над широкой обувью можно смеяться —

Но он и честен и добр, и нет лучше его человека!

Но неизменный он друг; но под этой наружностью грубой

Гений высокий сокрыт и прекрасные качества духа!

Ты испытал бы себя: не посеяла ль матерь природа

Или дурная привычка в тебе недостатка какого

Или порока? Дурную траву выжигают; но знаешь,

Где вырастает она? На запущенном пахарем поле!

Страстью любви ослепленный не видит ничуть недостатков

В милой подруге; ведь даже ему и ее безобразье

40 Нравится: так любовался Бальбин и наростом у Агны!

Если б мы так заблуждались и в дружбе, сама добродетель,

Верно, почтила б тогда заблужденье подобное в друге.

В друге его недостатки должны мы сносить терпеливо,

Так же как в сыне отец снисходительно многое терпит.

Если сын кос, говорит: «У него разбегаются глазки!»

Если он мал, как уродец Сизиф, называет цыпленком.

Ежели сын кривоног, он бормочет сквозь зубы, что пятки

Малость толсты, затем он на них так и держится слабо.

Так ты суди и о друге, и, ежели скупо живет он, —

50 Ты говори, что твой друг бережлив; а хвастлив он, насмешлив, —

Ты утверждай, что друзьям он понравиться шутками хочет;