Историки Греции

79. Но поелику судьбою определено было ему погибнуть, то случилось сие следующим образом. Он пожелал посвятиться в таинства Диониса Вакха; но когда уже готовилось посвящение, то последовало величайшее чудо: был у него в городе борисфенитов, как недавно мною упомянуто, большой дом с богатым двором, вкруг которого поставлены были сфинксы и грифы из белого камня, и на этот-то дом бог пустил стрелу, и он весь сгорел. Несмотря на то, Скил свершил обряд посвящения своего. А надобно знать, что скифы вменяют эллинам в стыд их вакхические празднества, ибо, говорят они, неподобно измышлять такого бога, который приводил бы людей в бешенство. И вот, когда Скил посвятился Вакху, некто из борисфенитов обратился к скифам с такою насмешкою: «Вы, скифы, смеетесь над нами, что мы празднуем Вакху и что бог сей нас обуревает; но вот сей бог обуял и вашего царя, и он празднует Вакху и безумствует в боге; если мне не верите, ступайте за мною, я вам это покажу». Начальники скифские пошли за борисфенитом, и он тайно ввел их в терем; когда же явился Скил с хороводом и они его увидели празднующего Вакху, то пришли в великое негодование и, ушед, объявили виденное ими всему войску. 80. И когда после сего Скил возвратился во владения свои, то скифы восстали против него, избравши предводителем брата его Октамасада, что рожден был от дочери Тереевой. Скил, узнав о случившемся и о причине, почему сие сделалось, бежал во Фракию. Октамасад, о сем уведомясь, пошел на Фракию войною. Когда достиг он Истра, вышли ему навстречу фракияне и готовы уже были вступить в битву, как Ситалк 107послал сказать Октамасаду: «Что нам испытывать счастие? Ты сын моей сестры; у тебя находится мой брат; отдай мне его, и я отдам тебе твоего Скила. Опасностям же войны не будем подвергать себя ни ты, ни я». Так объявил Ситалк через своего посланного; и в самом деле, у Октамасада находился брат Ситалка, бежавший от него. Октамасад одобрил предложение и, отдав Ситалку своего дядю по матери, получил от Ситалка брата своего Скила. И Ситалк удалился с братом, а Октамасад там же немедленно отрубил Скилу голову.

Вот как скифы защищают свои установления и наказуют тех, кои принимают иноземные обычаи.

81. О количестве скифского народа не мог я узнать ничего достоверного, а слышать о числе их приходилось различные речи: и о том, будто их весьма много, и о том, что настоящих скифов мало. Однако вот что показали они мне воочию. Между Борисфеном и Гипанисом есть место, называемое Эксампей, о коем я несколько прежде упомянул, сказав, что там находится источник горькой воды, от коей и Гипанис делается неудобен к питью. В сем-то месте лежит медный сосуд, величиною вшестеро больше смесительной чаши, Павсанием, 108сыном Клеомброта, посвященной Посидону при устье Понта. А кто не видал сего скифского сосуда, для тех опишу его: он легко вмещает в себе шестьсот ведер, а в толщину имеет шесть пальцев. Сей-то сосуд, как сказывают тамошние жители, сделан из остроконечий стрел: царь их но имени Ариант, желая знать число скифского народа, приказал, чтоб каждый скиф принес по одному остроконечию своей стрелы, а кто не принесет, тому грозил смертию; и как снесено было чрезвычайное множество остроконечий, то вздумалось ему из них оставить памятник; для того он и соорудил из них сей медный сосуд и поставил в Эксампее. Вот что слышал я о числе скифского народа.

82. В прочем же в сей стране нет ничего удивительного, кроме величайших рек и множества оных. Одна только вещь, кроме рек и обширности земли, достойна внимания: скифы показывают при реке Тирасе след ноги Геракловой, оттиснувшийся на камне и похожий на след человеческий, но величиною в два локтя. Итак, сказанного довольно; возвращаюсь к повествованию, к коему приступил я вначале.

83. Итак, Дарий, приготовляясь идти на скифов, разослал повеления собрать сухопутное войско, изготовить корабли, а на фракийском Боспоре построить мост. Артабан, сын Гистаспа и брат Дария, просил его отнюдь не предпринимать похода на скифов, представляя крайнюю их бедность, но не могши убедить его добрым советом, наконец замолчал. И когда все было изготовлено, Дарий вывел войско свое из Суз.

84. Тогда-то некто из персов Зобаз, у коего было три сына, все взятые в поход, просил Дария оставить ему одного из них. Дарий отвечал, что, как другу своему и просящему малого, он оставит ему их всех. Зобаз тому обрадовался, уповая, что сыновья его уволены будут от похода; но Дарий приказал предстоявшим при нем всех сыновей 3обазовых умертвить: таковым-то образом остались они на месте мертвые.

85. Дарий же, выступив из Суз, прибыл в Калхедон на Боспоре, где наведен был мост. Тут взошед на корабль, поплыл он к Кианейским скалам, 109о коих сказывают эллины, что они прежде были бродячие. Там воссевши у храма, рассматривал он Понт, поистине достойный созерцания и всех морей удивительнейший. Длина его простирается на одиннадцать тысяч сто стадиев; ширина в самом широчайшем месте на три тысячи триста стадиев; устье же его, что называется Боспором и где наведен был мост, в ширину имеет четыре стадия, а в длину сто двадцать. Простирается сей Боспор к Пропонтиде; Пропонтида же, имея в ширину пятьсот стадиев, а в длину тысячу четыреста, впадает в Геллеспонт; Геллеспонта же ширина семь стадиев, а длина четыреста, и впадает он в зев моря, называемого Эгейским. 86. Измерение сие сделано следующим образом. 110Корабль в долгие дни совершает пути обычно почти семьдесят тысяч саженей, а в ночь шестьдесят тысяч. От устья же Понта до Фасиса (что составляет наибольшую длину Понта) считается девять дней и восемь ночей плавания, что составляет миллион сто десять тысяч саженей, а в них одиннадцать тысяч сто стадиев. А от Синдики до Фемискиры на реке Фермодонте (что составляет наибольшую ширину Понта) считается три дня и две ночи плавания, что дает триста тридцать тысяч саженей, или три тысячи триста стадиев. Вот как измерены мною Понт, Боспор и Геллеспонт, и величина их такова, как сказано. Сей Понт принимает в себя и озеро, в него изливающееся и немногим его меньшее, а называется оно Меотидою и Матерью Понта.

87. Дарий, насладившись обозрением Понта, поплыл назад к мосту, коего строителем был Мандрокл Самосский. Потом, обозревши и Боспор, поставил он на берегу его два столба из белого камня, из коих на одном ассирийскими, 111а на другом эллинскими буквами вырезаны были имена всех народов, коих вел он с собою, а вел он всех, над коими властвовал. Число сего войска, не считая морского, простиралось до семисот тысяч с конницею, кораблей же собрано было шестьсот. Столбы сии в последствии времени перенесли в свой город византияне и употребили на жертвенник Артемиды Орфосии, кроме лишь одного камня, который остался у храма Вакхова в Византии, покрытый ассирийскими письменами. Место же, на коем царь Дарий навел мост, представляется по соображениям моим на средине пути между городом Византием и храмом, что при устье Боспора.