Историки Греции

VIII. (1) Оттуда греки прошли по стране макронов за три перехода десять парасангов. В первый же день они пришли к реке, которая отделяет землю макронов от земли скифенов. (2) Справа над ними были непроходимые высоты, слева от них — другая река, в которую впадала река пограничная; через нее-то и надо было переправляться. Река заросла деревьями, не толстыми, но частыми. Греки, подойдя, стали рубить их, спеша поскорее покинуть эту местность. (3) Но макроны, одетые в рубахи из волоса, выстроились за рекою против переправы, держа плетеные щиты и пики; они перекликались друг с другом и бросали в реку камни, но те не долетали и никакого вреда не причинили.

(4) Тут к Ксенофонту подходит один из копейщиков и говорит, что он был рабом в Афинах и что знает язык этих людей. «Я думаю, — сказал он, — что здесь моя родина. Если ничего не мешает, я хочу с ними поговорить». — «Ничего не мешает, — сказал Ксенофонт, — поговори с ними, только раньше узнай, кто они». (5) На вопрос этот был дан ответ, что они — макроны. «Спроси теперь, — сказал Ксенофонт, — зачем они выстроились против нас, зачем им надобно с нами враждовать». (6) И макроны отвечали: «Затем, что вы пришли в нашу страну». Тогда старшие начальники велели сказать, что не со злом они явились, но вели войну с царем, а теперь отходят в Грецию и хотят добраться до моря. (7) Макроны спросили, готовы ли они в этом поклясться. Начальники отвечали, что с охотой обменяются клятвами. Тогда макроны дали грекам варварское копье, а греки им — греческое: в этом, по словам варваров, и состояла присяга; впрочем, богов в свидетели призвали и те, и другие. (8) После присяги макроны тотчас же стали заодно с греками валить деревья, расчищая путь для переправы, и сами на переправе смешались с ними. Они и продавали грекам, что могли, и три дня провожали их, пока не доставили к границе колхов. 264

(9) Там была большая гора, а на ней выстроились колхи. Сперва греки построились против них сомкнутым строем, чтобы так двигаться в гору. Но потом старшие начальники решили собраться и посоветоваться, как им лучше сражаться. (10) И Ксенофонт сказал, что, на его взгляд, сомкнутый строй надо распустить и идти повзводно, выстроив людей друг за другом. Ведь сомкнутый строй быстро рассыплется, так как одним попадутся на горе места непроходимые, другим — легко проходимые, а когда воины увидят, что строй смешался, они падут духом. (11) «И если мы двинемся, построившись во много рядов, строй врага будет шире нашего, и тех, что будут правей и левее нас, они введут в бой, как захотят; если же мы будем построены в немного рядов, то не мудрено будет врагу прорвать нашу цепь, когда на нас посыплются во множестве люди и стрелы. И если где будет прорыв, плохо придется всему войску. (12) А если мы построим людей отрядами, в затылок друг другу, то, расставив отряды порознь, сможем занять столько пространства, что крайние отряды будут правее и левее вражеского строя. И отряды у нас по краям окажутся за вражеской цепью, и при движении отдельными отрядами на нее первыми пойдут самые сильные, и каждый начальник сможет повести своих людей там, где пройти легче. (13) А в промежутки между отрядами врагам непросто будет проникнуть, потому что с обеих сторон у них окажутся наши отряды, и перебить идущих в затылок тоже непросто. Если какой отряд и потеснят, соседний ему поможет. А если одному отряду удастся взойти на вершину, никто из врагов не устоит».

(14) Так и было решено, отряды построили в затылок, Ксенофонт проехал от правого крыла до левого, говоря воинам так: «Друзья, те, кого вы видите, только одни и мешают нам дойти туда, куда мы давно спешим. Значит, надо их, если возможно, сожрать живьем!» (15) Когда все были на местах и люди построились в затылок повзводно, то оказалось, что латников имеется около восьмидесяти отрядов, а в каждом отряде примерно по сотне; копейщиков и лучников разделили на три отряда, один — с левого края, один — с правого и один — посредине; в каждом было до шестисот человек. (16) После этого начальники передали приказ помолиться, и войско, помолившись и затянув пеан, выступило. Хейрисоф и Ксенофонт со своими копейщиками шли правее и левее вражеской цепи. (17) Враги, увидев их, побежали им навстречу, одни вправо, другие влево, цепь разделилась, и посредине ее получился широкий разрыв. (18) И копейщики, что шли с аркадским войском под началом Эсхина из Акарнании, решив, что неприятель бежит, с криком бросились вперед и первыми взошли на вершину, а за ними следом — и аркадские латники под началом орхоменца Клеанора. (19) Враги как начали бежать, так и не останавливались, и каждый спасался, куда мог. А греки взошли в горы и остановились в обильных припасами деревнях, которых было множество. (20) Ничего особенно удивительного там не было, кроме большого числа ульев. Кто из воинов наелся сотов, те все обезумели, мучились рвотой и поносом и не держались на ногах; съевшие немного похожи были на сильно пьяных, съевшие много — на сумасшедших, а иные даже умерли. (21) Много народу лежало вповалку, как после поражения, и многие пали духом. Но на другой день никто не умер, а примерно в тот же час люди опомнились и на третий и четвертый день поднялись, как после отравленья ядом.

(22) Оттуда прошли за два перехода семь парасангов и прибыли к морю в Трапезунт, город у Евксинского Понта, населенный греками, колонию Синопы 265в стране колхов. Там оставались дней около тридцати, разместившись по колхским деревням. (23) Оттуда делали вылазки и разоряли Колхиду. Жители Трапезунта продавали войску, что нужно, они приняли греков радушно и подарили им коров и быков, и вина, и муки. (24) Они хлопотали и в пользу колхов — своих соседей, по большей части живших на равнине, и в подарок от тех тоже присланы были коровы и быки.

(25) Потом приготовили обетное жертвоприношение: ведь греки получили довольно быков, чтобы заклать их Зевсу Спасителю и Гераклу Путеводному и остальным богам, которым принесли обет. Устроили также и гимнастическое состязание на той горе, где разбили стан. Подготовить место для бега и быть распорядителем состязаний должен был по общему выбору спартанец Драконтий, который еще в детстве был изгнан из отчизны за то, что ударом кривого кинжала ненамеренно убил другого мальчика.

(26) Когда жертва была принесена, шкуры передали Драконтию и велели ему вести людей туда, где он назначил быть бегу. Он указал то место, где они стояли. «Вот этот гребень, — сказал он, — лучше всего годится, чтобы бежать, куда будет угодно». — «Но как же можно бороться на такой твердой, утоптанной земле?» — спросили его. И он ответил: «Тем больнее будет упавшему!» (27) На один стадий бежали мальчики, большею частью — дети пленных, на длинное расстоянье — больше шестидесяти критян; прочие состязались в борьбе, в кулачном бою, в двоеборье, так что зрелище получилось прекрасное. Народу сошлось много, и так как среди зрителей было немало гетер, рвение к победе выросло. (28) Было и конное ристанье: надо было пустить коня по склону, загнать в море, повернуть и подъехать обратно к алтарю. На спуске многие катились кубарем, а на подъеме, очень крутом, лошади едва переставляли ноги. Кругом стоял гам и смех и слышались ободряющие крики.