Александрийская поэзия

Таял от зависти ты, а теперь меня голым оставил.

Паном прибрежным клянусь: я, Лакон, Калайта наследник,

Шкуры твоей не украл! Коли лгу я, то, ум потерявши,

С этих утесов тотчас же пусть брошусь я в Кратиса 65воду!

Что ж до меня, дорогой мой, то нимфами этих заливов

Я поклянусь — навсегда пусть ко мне благосклонны пребудут —

Верь, потихоньку свирелью твоею Комат не разжился.

20 Нет! Чем поверить тебе, лучше вынести Дафниса муки!

Хочешь козленка поставить? Хотя уж не больно он важен.

В пенье тебя одолею я так, что пойдешь на попятный.

Спорит с Афиной свинья! 66Но согласен я, ладно, вот козлик;

Ставь пожирнее барашка, — смотри, только выбери с толком.

Это, ты скажешь, мошенник, считается равной наградой?

Конский ты волос возьмешь вместо шерсти? И кто же, имея

Козочку с первым козленком, доить станет скверную суку?

Тот, кто надеется зря на победу, со мною тягаясь,

Тот, кто жужжит, как оса, а с кузнечиком спорить затеял.

30 Козлик не нравится — можно козла тебе дать; начинай же!

Ты не спеши, не в огне ты сидишь. Нам же будет приятней

Петь под маслиною там, посмотри-ка, в той роще усевшись;

Там, где холодный журчит ручеек, где мягкой подстилкой

Свежая будет трава, где немолчно болтают цикады.

Я-то ничуть не спешу. Но я, право же, диву даюся,

Как еще смеешь ты прямо в глаза поглядеть мне? Ведь я же

Сам обучал тебя, крошку! И вот мне за ласку награда.

Вскармливай, видно, волчат или псов, чтоб тебя же и съели.

Доброе что я слыхал от тебя и чему научился?

40 Я не припомню! Ты сам, человечишка, грязный завистник.

Если тебя пробирал я, ревел ты от боли нередко;

Блеяли козы вокруг, козел же за ними гонялся.

Да, вот за эти проборки тебе бы ни дна ни покрышки,

Скверный горбун! Но пойдем же, начнем наконец состязанье.

Нет, не пойду я туда. Здесь разросся чабрец под дубами,

Пчелы жужжат так чудесно, кружась возле ульев с добычей.

Здесь же с водой ледяной два источника; здесь на деревьях

Разные птицы щебечут; местечка, чем это, тенистей

Нет здесь иного, а сверху сосна свои шишки роняет.

50 Мягкую шерсть ты себе там подстелешь и шкурки барашков,

Грезы нежнее они; у тебя же от шкур от козлиных

Запах прескверный идет, да не лучше и сам ты воняешь.

Кубок я нимфам поставлю большой с молоком белоснежным,

Чашу другую я дам с благовонным оливковым маслом.

Если останешься здесь, ты подстелешь здесь мягкую травку,

Мяты цветущей нарвешь. Под себя же ты шкурки подложишь

Юных козлят годовалых, что вчетверо мягче бараньих;

Восемь подойников полных я Пану поставлю сейчас же,

Восемь лоханок больших, что наполнены сотовым медом.

60 Ладно, со мной состязайся ты здесь и пой, где угодно;

К травам своим и дубам хоть прилипни; но кто ж нас рассудит.

Кто же, скажи мне? Когда б подвернулся Ликон нам со стадом!

Вот уж нимало я в ком не нуждаюсь; но если ты хочешь,

Можем позвать мы сюда дровосека, что рубит кустарник

Там вон, вблизи от тебя; а зовут его, знаю, Морсоном.

Что ж, позовем.

Ну, покликай!

Поди-ка сюда на минутку! Ближе еще подойди!

Мы задумали с ним потягаться,

Кто из нас лучше поет: свое мненье, Морсон мой любезный,

Мне без пристрастья скажи, никому не давай перевеса.

70 Просьба моя — ради нимф, дорогой ты Морсон мой, Комата

Сторону ты не держи, но смотри — и ему не потворствуй.

Видишь ли, стадо вон то — это овцы фурийца Сибирта,

Козам же этим хозяин, дружок мой, Эвмар сибаритский.

Кто, ради Зевса, тебя здесь расспрашивал, стадо Сибирта

Или мое? Из людей ты подлейший! И зря все болтаешь!

Да, благороднейший мой, я всегда отвечаю по правде,

Хвастаться я не люблю; ну, а ты уж и рад побраниться.

Все уж скажи до конца! Не вернуться, наверно, Морсону

В город до смерти. О Пан! Ты, Комат, больно много болтаешь.

80 Больше, чем к Дафнису, Музы сегодня ко мне благосклонны.

Двух годовалых козлят я зарезал им давеча в жертву.

Так же ко мне Аполлон расположен — и славный барашек

Будет ему припасен: ведь Карнейские дни 67недалеко.

Доятся все, кроме двух, мои козы, по двойне родивши.

Глянув, красотка сказала: «Один ты их доишь, бедняжка?»

Эй, поглядите! Лакон, наполнивши двадцать корзинок

Сыром, теперь меж цветами шалит с красавцем мальчишкой.

Только лишь выгоню коз, Клеариста сейчас в козопаса

Яблоки метко бросает и сладкую песню мурлычет.

90 Что ж до меня, безбородый Кратид пастуха, повстречавшись,

Сводит с ума. Как вдоль шеи струятся блестящие кудри!

Дикий шиповник из леса иль простенький цвет анемона

Могут ли с розой сравниться, растущей в садах вдоль ограды?

Также не может вступать в состязание желудь с каштаном:

Первый твердой покрыт скорлупой, а этот — как сладок!

Скоро красотке моей принесу я голубку в подарок;

Я в можжевельник залезу: там голуби часто гнездятся.

Скоро на новенький плащ настригу я мягкую шерстку

С этой вот бурой овцы, и отдам ее сам я Кратиду.

100 Козочки, прочь от маслин отойдите вы! Смирно паситесь

Там, где на склоне холма наклоняются вниз тамариски.

Прочь от дубов убирайтесь живее, Конар и Кинайта!

Там, где пасется Фалар, на лужайке восточной бродите.

Славный подойничек мой кипарисный и кубок не хуже,

Сделал Пракситель его: берегу их для девушки милой.

Псом я владею, на волка похожим, приятелем стада;

Дам его другу в подарок — пусть травит он дикого зверя.

Слушай-ка ты, саранча, перепрыгнуть ты хочешь ограду?

Лоз виноградных не порти; и так они вовсе засохли.

110 Как разозлил козопаса я здорово, гляньте, стрекозы!

Так же, пожалуй, жнецов раздражаете вы своим треском.

Я ненавижу лисиц длиннохвостых, что к лозам Микона

Под вечер тихо крадутся обгладывать спелые гроздья.

Мне ненавистны жуки, что кружатся вкруг сада Филонда;

Гложут созревшие смоквы, и носит их ветер повсюду.