Александрийская поэзия

С места, где Ольпис-рыбак на тунцов свои сети раскинул.

Если я там утону, тебе это будет на радость.

Давеча вспомнил тебя и подумал, что больше не любишь.

Маковым хлопнул листом 42и увидел, что лист, не порвавшись,

30 К локтю прилип моему и тотчас же без силы свернулся.

Правду недавно Гройо мне сказала, на сите гадая. 43

Молвила то ж Парабайтис, которой все травы знакомы:

Полон тобою я весь, ты ж со мной не считаешься вовсе.

Козочку белую я воспитал тебе с двойней козляток.

Знаешь служанку Мермнона? Просила не раз уж, смуглянка,

Ей подарить. И отдам, коли ты меня так презираешь.

Правый мой глаз замигал; 44это значит — ее я увижу.

К этой сосне прислонясь, запою-ка я новую песню;

Может быть, взглянет она — неужель ее сердце стальное?

40 «Как захотел Гиппомен 45получить себе девушку в жены,

Яблоки взял он с собой; Аталанта же, с ним состязаясь,

Глянув, лишилась ума, да и прыгнула к Эросу в бездну.

Пригнано стадо Мелампом 46— кудесником с Отриса в Пилос.

И в награжденье за это в объятья попала к Бианту

Дева, что матерью стала разумнейшей Алфесибои.

Что же? Адонис-пастух, свое стадо по высям гонявший,

Разве не смог он разжечь Киферею до страстного пыла,

Так что от трупа его она оторваться не может?

Эндимиону 47завидую я, уснувшему крепко,

50 И к Язиону 48я чувствую зависть, моя дорогая,

Знавшему много такого, чему даже трудно поверить».

Ах, как болит голова! Что тебе до того? Вот не стану

Петь я, в траву упаду — пусть съедят меня волки на месте!

Слаще, наверно, чем мед, тебе моя будет погибель!

Чьих же коров ты пасешь, Коридон? Это стадо Филонда?

Стадо Айгоново это; пасти его мне он оставил.

То-то, должно быть, тайком ты их под вечер всех передоишь!

Что ты? Старик к ним приводит телят и за мной наблюдает.

Ну, а пастух-то пропащий, не знаешь, куда же он делся?

Ты не слыхал? На Алфей 49взял Милон 50его вместе с собою.

Что же, хоть глазом единым видал он, как мажутся маслом?

Он, говорят, хоть с Гераклом проворством и силой сравнится.

Мне ж моя мать говорит: Полидевка он много слабее. 51

10 Взял он лопату с собой 52да еще два десятка баранов. 53

Должен он был и волков пригласить, 54чтобы стадо прибрали!

Грустным мычаньем о нем надрываются эти телушки.

Бедные, жалко мне их! Ведь пастух-то их больно неважен.

Правда, уж так-то печальны, что даже и траву не щиплют.

Да, у коровки вон той остаются лишь кожа да кости.

Верно, росою она насыщается, словно кузнечик.

Зевсом клянусь, это ложь! Когда угощу на Айсаре 55

И поднесу ей особо вязанку душистого сена,

То-то запрыгает, глянь, на Латимне 56по склонам тенистым.

20 Тоже и этот бычок рыжеватый не слишком-то жирен.

Дем Ламприадов, 57пожалуй, охотно б для жертвы богине

Гере его приобрел: ведь у дема пусто в кармане.

Нет, к Стомалимну 58гоняю его и на выгоны Фиска, 59

Также к затонам Неайта; 60а там-то уж выгон на славу —

Козья мука, сухостебель и много душистой медвянки!

Жалко мне, жалко коров! Ведь придется, Айгон злополучный,

Им отправляться в Аид. За пустой ты победой погнался!

Плесень покрыла свирель, которую славно ты сладил.

Нимфой клянусь я, — ну, как не надумал он, в Пису 61собравшись,

30 Мне хоть ее подарить? Играть-то я больно охотник.

Главки напевы я славно играю и песенки Пирра.

В песнях пою про красивый Кротон, про Закинф поминаю 62

И про Лакиний 63восточный пою, где Айгон наш могучий

Восемь десятков лепешек один проглотить ухитрился.

Раз он, бычину большого стащив там с гор за копыта,

В дар Амариллис поднес; с перепугу все женщины разом

Подняли гомон и крик, а пастух только громко смеялся.

Прелесть моя, Амариллис! Хоть нет уж тебя меж живыми,

Помню тебя лишь одну; милей ты всех коз — и угасла!

40 Горе! Какой это бог поразил меня так беспощадно?

Батт, приободрись, дружок! Вдруг завтрашний день улыбнется:

В жизни надежда не гаснет, одни мертвецы — без надежды.

Зевс лучезарен подчас, подчас же и дождь посылает.

Правда твоя. Но телят прогони-ка ты! Вот негодяи!

Вот они — гложут побеги маслины. Ну, серый, смотри ты!

Ну-ка, Кимайта, поближе к пригорку! Как? Слушать не хочешь?

Паном клянусь, доберусь я — тогда тебе плохо придется,

Коли назад не вернешься. Смотри-ка ты, снова туда же!

Где ж это посох с крюком запропал мой? Отдую на славу!

50 Слушай, взгляни, Коридон, ради Зевса! Мне, верно, колючка

Только что в пятку впилась; до чего ж они входят глубоко!

Что за противный терновник! Подохнуть бы этой корове!

Я на нее зазевался. Ну что же, ты видишь занозу?

Да, ухватился уже я ногтями. А вот она — глянь-ка!

Ранка-то чуть лишь заметна, а сладила с этаким парнем!

Батт, коли в горы пойдешь, так идти ты не вздумай разутым:

Есть держи-дерево там, и боярышник пышно разросся.

Кстати, скажи, Коридон, к Эротиде-то твой старикашка

Все еще льнет, к чернобровой? Он здорово ею разжегся.

60 Страсть как пылает, бедняжка! К примеру, — то давеча было —

В хлев я случайно вошел и застал его прямо за делом.

Ах, старикашка бесстыжий! Ну, впрямь он мог бы сравняться

С родом веселых сатиров и с Пана родней козлоногой.

Козы мои, вон того пастуха, что при стаде Сибирта,

Вы избегайте, Лакона! Вчера мою шкуру украл он.

Овцы, живей от ручья! Вы не видите разве Комата?

Давеча он поживился моею прекрасной свирелью!

Я поживился свирелью? Когда ж это, раб ты Сибиртов,

Ты-то свирелью разжился? Неужто уж больше не хочешь

Ты с Коридоном своим на свистульке пищать тростниковой?

Эту свирель подарил мне Ликон; у тебя вот, любезный, 64

Шкуру навряд ли украсть бы я мог! У Комата — и шкура!

10 Верно, лежит без подстилки и сам Эвмарид, твой хозяин.

Крокил недавно отдал мне ее, эту пеструю шкурку,

Нимфам козленка зарезав; тогда уже, верно, негодный,