Гай Крисп - Сочинения

(4) Вы, конечно, знаете, солдаты, какое огромное бедствие принесли нам и самому Лентулу его беспечность и трусость и почему я, ожидая подкреплений из Города, не смог направиться в Галлию. (5) Но теперь все вы так же хорошо, как и я, понимаете, в каком мы положении. (6) Два вражеских войска [305], одно со стороны Города, другое со стороны Галлии, преграждают нам путь. Находиться в этой местности, даже если бы мы очень захотели, нам больше не позволяет недостаток зерна и других припасов. (7) Куда бы мы ни решили направиться, нам надо пролагать себе путь мечом. (8) Поэтому призываю вас быть храбрыми и решительными и, вступив в бой, помнить, что богатства, почести, слава, а также свобода и отечество — в ваших руках.

(9) Если мы победим, нам достанется все; продовольствия будет в изобилии, муниципии и колонии откроют перед нами ворота.

(10) Если же мы в страхе отступим, это обернется против нас, и ни местность, ни друг не защитят того [306], кого оружие не защитит. (11) Более того, солдаты, наши противники не находятся в таком же угрожаемом положении, в каком мы: мы боремся за отечество, за свободу, за жизнь [307], для них же нет никакой надобности сражаться за власть немногих людей. (12) Тем отважней нападайте, помня о своей прежней доблести. (13) Вы были вольны с величайшим позором для себя влачить жизнь в изгнании [308]; кое-кто из вас, лишившись своего достояния в Риме, мог рассчитывать на постороннюю помощь. (14) Поскольку такое положение вам казалось мерзким и нестерпимым для мужчины, вы решили разделить со мной эти опасности. (15) Если хотите избавиться от них, вам нужна отвага: один лишь победитель достигает мира ценой войны. (16) Ведь искать спасения в бегстве, отвернув от врага оружие, защищающее наше тело, — подлинное безумие [309]. (17) В сражении наибольшая опасность всегда грозит тому, кто больше всего боится. Отвага заменяет собой крепостную стену.

(18) Когда я смотрю на вас, солдаты, и думаю о ваших подвигах, меня охватывает великая надежда на победу. (19) Ваше присутствие духа, молодость, доблесть воодушевляют меня, как и [сознание] неизбежности, которая даже трусов делает храбрыми. (20) Ведь враг, несмотря на свое численное превосходство, окружить нас не может: ему мешает недостаток места. (21) Но если Фортуна не пощадит вашей доблести, не позволяйте врагам с легкостью перебить вас и, чтобы вас, взятых в плен, не перерезали, как скотину, сражайтесь, как подобает мужчинам, если же враги одержат над вами победу, пусть она будет кровавой и горестной».

59. (1) Сказав это, Катилина, чуть помедлив, велит проиграть сигнал и выводит на равнину войско, построенное рядами; затем, спешив всех [310], дабы придать солдатам мужества, уравняв всех перед опасностью, расставляет войско сообразно с местностью и его составом: (2) так как равнина лежала между горной цепью слева и крутыми скалами справа, то Катилина выставил вперед восемь когорт, а остальные разместил в резерве более тесным строем. (3) Из них он перевел в первый ряд центурионов, всех отборных и вторично призванных солдат, а из рядовых — всех наилучших, имевших оружие. Правым крылом он приказал командовать Гаю Манлию, левым — некоему фезуланцу, сам же вместе с вольноотпущенниками и колонами [311]встал рядом с орлом [312], по преданию находившимся в войске Гая Мария во время войны с кимврами.

(4) В рядах противника Гай Антоний, страдавший болезнью ног [313], вверил войско своему легату Марку Петрею [314], так как сам не мог участвовать в сражении. (5) Тот выставил вперед когорты ветеранов, которых он призвал ввиду угрожающего положения [315], позади них — остальное войско в резерве. Сам он, верхом объезжая ряды, обращался к каждому солдату по имени, ободрял их, напоминал, что они с безоружными разбойниками сражаются за отечество, за своих детей, за алтари и очаги. (6) Старый военный, более тридцати лет прослуживший в войсках как трибун, префект, легат, претор [316], он знал в лицо большинство солдат и их подвиги; упоминая о них, он зажигал в солдатах мужество.

60. (1) Произведя смотр всем своим силам, Петрей подает сигнал трубой и приказывает когортам медленно наступать; то же делает и неприятель. (2) Сблизившись настолько, чтобы легковооруженные смогли завязать сражение [317], противники с оглушительными криками сошлись со знаменами наперевес; солдаты отбрасывают копья, пускают в ход мечи. (3) Ветераны, вспомнив былую доблесть, ожесточенно теснят врагов в рукопашной схватке; те храбро дают им отпор, сражаются с величайшим пылом. (4) В это время Катилина с легковооруженными находился в первых рядах, поддерживал колебавшихся, заменял раненых свежими бойцами, заботился обо всем, нередко бился сам, часто поражал врага; был одновременно и стойким солдатом, и доблестным полководцем. (5) Петрей, увидев, что Катилина вопреки ожиданиям яростно сопротивляется, бросил преторскую когорту [318]против центра вражеского строя и перебил солдат, беспорядочно и в разных местах дававших отпор в одиночку; затем он напал на остальных солдат на обоих флангах. (6) Манлий и фезуланец пали, сражаясь в первых рядах. (7) Заметив, что его войско рассеяно и он остался с кучкой солдат, Катилина, помня о своем происхождении, бросается в самую гущу врагов, и там в схватке его закалывают.

61. (1) Только тогда, когда битва завершилась, и можно было увидеть, как велики были отвага и мужество в войске Катилины. (2) Ибо чуть ли не каждый, испустив дух, лежал на том же месте, какое он занял в начале сражения. (3) Несколько человек в центре, которых рассеяла преторская когорта, лежали чуть в стороне, но все, однако, раненные в грудь. (4) Самого Катилину нашли далеко от его солдат, среди вражеских тел. Он еще дышал, и его лицо сохраняло печать той же неукротимости духа, какой он отличался при жизни. (5) Словом, из всего войска Катилины ни в сражении, ни во время бегства ни один полноправный гражданин не был взят в плен, (6) так мало все они щадили жизнь — как свою, так и неприятеля. (7) Однако победа, одержанная войском римского народа, не была ни радостной, ни бескровной, ибо все самые стойкие бойцы либо пали, либо покинули поле боя тяжело раненными. (8) Но многие солдаты, вышедшие из лагеря осмотреть поле битвы и пограбить [319], находили, переворачивая тела врагов, один — друга, другой — гостеприимца или родича; некоторые узнавали и своих недругов, с которыми бились. (9) Так все войско испытывало разные чувства: ликование и скорбь, горе и радость.

1. (1) Несправедливо сетует на природу свою род людской — будто ею, слабой и недолговечной [320], правит скорее случай, чем доблесть. (2) Ведь, наоборот, во зрелом размышлении не найти ничего, ни более великого, ни более выдающегося, и [надо признать, что] природе нашей недостает скорее настойчивости, чем сил или времени. (3) Далее, жизнью людей руководит и правит дух [321]. Когда он к славе стремится, идя по пути доблести, он всесилен, всемогущ и блистателен и не нуждается в помощи Фортуны; ибо честности, настойчивости и других хороших качеств не придать никому и ни у кого не отнять. (4) Но если человек, охваченный дурными страстями, погряз в праздности и плотских наслаждениях, после того как некоторое время предавался губительному сладострастию, то он, как только у него, ввиду нестойкости его духа, не станет сил, времени и способностей, винит в этом немощь своей природы; погрешившие взводят вину, каждый свою, на обстоятельства [322]. (5) Ведь если бы у людей была такая же большая забота об истинной доблести, как велико их рвение, с каким они добиваются чуждого им, не сулящего им никакой пользы и во многом даже опасного <���и губительного>, то не столько ими управляли бы события, сколько сами они ими управляли бы и достигали при этом такого величия, что их слава приносила бы им бессмертие.