Полиэн - Стратегемы

Дошедшая до нас литература имеет полное право иллюстрировать культурные устремления эпохи, в числе которых и осуществление античного идеала совмещения интеллектуальной, художественной и практической деятельности в работе одного человека. Способность этих поздних софистов завоевать одобрение слушателей как в театре, так и в суде, добиться высокого социального статуса в обществе и обратить преимущества своего положения к процветанию и украшению родных городов может служить лучшим подтверждением их популярности и власти над умами не только среди римско-греческой элиты, но и обычных граждан.

Результатом литературного и эстетического воздействия Второй софистики является и то, что в период I-III вв. практически все греческие писатели творили в духе культивировавшегося этим течением архаизма. И хотя многие из них не причисляли себя к софистам, мы, по скудным биографическим свидетельствам, можем предполагать, что в реальной жизни, в личной карьере они вели себя подобно софистам, путешествовали, выступали с речами, работали адвокатами и занимали посты на императорской службе. Нам известен целый ряд таких греческих интеллектуалов, которые соответствуют этой характеристике. Среди них, например, мы находим историков — Аппиана, получившего благодаря дружеским связям с Фронтоном место прокуратора; Арриана, сделавшего сенаторскую карьеру и достигшего консулата при Адриане, а затем ставшего правителем Каппадокии; Диона Кассия, дважды консула, правителя Африки, Далмации и Паннонии; и, наконец, Полиэна, также, возможно, добившегося под конец жизни благоволения императоров и последующей синекуры (Strat., V, prooem.). Хотя все они явно стремились преуспеть в своей карьере, именно их литературное творчество является для нас визитной карточкой эпохи софистов. Уцелевшие сочинения этих авторов свидетельствуют, что по языку и стилю, форме и содержанию они следовали тем канонам, которые были к тому времени утверждены аттикистами.

Главный вклад, сделанный софистическими писателями, представлен прозаическими сочинениями, написанными в самых различных литературных формах, среди которых для нас наиболее интересны следующие жанры, а именно историография, биография и коллекция примеров (жхра 5г(уиш: а). Литература II века, конечно, этим не ограничивается, но мы выделяем именно эти три жанра потому, что они, по нашему убеждению, послужили основой для появления другого жанра — стратегем, или собрания военных хитростей в том виде, как он представлен трудом Полиэна «Стратегемы». Конечно, утверждая это, мы предвидим вероятные возражения, потому что еще лет за 80 до Полиэна труд под названием «Стратегемы» был написан римлянином Фронтином на латинском языке. Однако, на наш взгляд, сочинение Полиэна имеет ряд особенностей, которые позволяют нам предполагать, что коллекция стратегем этого греческого автора была написана в совершенно противоположном труду Фронтина духе, а именно на основе нового жанра, соединившего в себе элементы историографии, биографии и коллекции примеров. «Стратегемы» представляют коллекцию примеров военных хитростей отдельных личностей и народностей, обладающую характеристикой всеобщей истории — ее универсальность. Кроме военных хитростей различных народов, автор конструирует и собственную стратегему, нацеленную на достижение своих личных целей, скрытую в тексте, но уловимую для искусного в софистических приемах читателя. Чтобы, однако, дать объяснение жанровой новизны сочинения Полиэна, кратко охарактеризуем три отмеченных направления.

Выбор историографии не случаен — именно она дает нам лучшие образцы софистической прозы, прекрасными примерами которой являются труды Аппиана, Арриана и Диона Кассия. Однако эти историки интересны еще и потому, что они все представляют нам новый тип всеобщей истории.

Появление всеобщих историй в греческой исторической мысли на исходе эллинизма считается достаточно характерным явлением 4. Этот тип историографии, начало которого возводят еще к Тимею из Тавромения (350-260 гг. до н. э.), появился в период консолидации во II-I вв. до н. э. мировой Римской империи, когда первым из греческих авторов, сделавшим возвышение Рима центральной темой своего сочинения, стал Полибий (200-120 гг. до н. э.)5. В дальнейшем это направление было представлено такими известными греческими авторами, как Посидоний (135-51 гг. до н. э.), Тимаген из Александрии (вторая половина I в. до н. э.), Николай Дамасский (64 г. до н. э. — начало н. э.), Страбон (64 г. до н. э. — 27 г. н. э.), Диодор (вторая половина I в. до н. э.) и Дионисий Галикарнасский (вторая половина I в. до н. э.). Созданные ими сочинения тематически охватывали историю самых различных народов и империй, которая продолжалась с возвышением Рима, а хронологически изложение доводилось до периода, почти современного их авторам. Такие требования к жанру соблюдались до начала I века, но к II веку оказалось, что данный тип историографии претерпел существенные изменения. Во-первых, мировая история превратилась в историю Римского государства. Это недвусмысленно следует из «Римских историй» Аппиана и Диона Кассия. Во-вторых, хронологический предел такой истории отодвинулся в прошлое и стал редко доходить до периода современности. Большинство греческих историков в духе утвержденных идей аттикистов стремились к созданию сочинений, походивших на образцы политической истории периода классики, и редко поэтому делали события недавнего прошлого предметом своих сочинений. Если примеры таких сочинений и встречаются, то они освещают события исключительно с римской точки зрения.

Этим двум особенностям греческой историографии II века есть свое объяснение. С одной стороны, исторические труды такого типа создавались людьми, которые уже не просто пытались понять свое место в новой политической и административной системе огромной римской империи, а они были теми, кто представлял эту самую империю, входил в имперскую администрацию и рассматривал греческие провинции неотъемлемой частью Римского мира. Для них Рим был единственным центром движения мировой истории. С другой стороны, историография как таковая согласно установленному в классический век канону (который так почитался софистами и находившимися под их влиянием писателями во II веке) должна была описывать политическую историю независимых городов и государств, а нынешнее подчиненное положение греков, включенных в огромную империю, не способствовало появлению у них стремления создавать истории такого типа.

Когда труд Полиэна относят к жанру историографии, когда его помещают среди сочинений периэгетической литературы и коллекций мифов, то ставят в один ряд с Аппианом, Курцием Руфом и Помпеем Трогом. С одной стороны, это лишний раз доказывает, что сочинение Полиэна не укладывается в традиционные рамки исторического жанра, а с другой — все-таки указывает на близость текста к историографии, которая придала «Стратегемам» универсальную перспективу.