Сократ - Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

Исследуя вопрос, что такое зависть, Сократ находил, что она есть некоторая печаль, но печаль не о несчастье друзей или о счастье врагов: завистники, говорил он, только те, кто горюет по поводу счастья друзей. Когда некоторые удивлялись, как можно, любя кого-нибудь, печалиться о его счастье, он напоминал, что у многих бывает к тем или другим лицам такое чувство, при котором они не могут равнодушно смотреть на их бедствия и помогают им в несчастье, но при счастье их они испытывают печаль. Впрочем, с человеком рассудительным этого не может случиться, а у дураков всегда есть это чувство.

Печаль – слово употреблено в старом значении «забота», «занимающее ум попечение», «долго тяготящая эмоция».

Исследуя вопрос, что такое досуг, Сократ находил, что огромное большинство людей, правда, всегда что-то делает: и игроки в кости и шуты тоже что-то делают; но на самом деле, говорил он, все они ничего не делают, потому что имеют возможность пойти и заняться чем-нибудь лучшим. Но перейти от лучшего занятия к худшему ни у кого нет времени; а если бы кто и перешел, то поступил бы дурно, потому что свободного времени у него нет.

Сократ выступает здесь как социальный оптимист: хотя немало людей тратят время попусту, но никто не предпочтет прямое безделье и бессмысленное проведение времени тем занятиям, во вкус которых ты вошел.

Цари и правители, говорил Сократ, – не те, которые носят скипетр или избраны кем попало или получили власть по жребию или насилием или обманом, но те, которые умеют управлять. Когда собеседник Сократа соглашался, что дело правителя – приказывать, что делать, а подчиненного – повиноваться, Сократ указывал на то, что и на корабле управляет знающий, а хозяин корабля и все пассажиры повинуются знающему. Точно так же и владельцы земли в сельских работах, больные при болезни, учащиеся гимнастике в гимнастических упражнениях и вообще все, у кого есть дело, требующее забот, если считают себя его знающими, то сами о нем пекутся, а если нет, то не только слушаются знатоков, когда они имеются под рукой. Когда же знающих нет, их приглашают, чтобы под их руководством делать что нужно. В прядильном деле, указывал Сократ, даже женщины распоряжаются мужчинами, потому что женщины знают, как прясть, а мужчины не знают.

Жребий – критика избрания по жребию, по воле богов, которая должна была проявиться в такой «лотерее», и дала обвинителям повод упрекать Сократа в непочтении к богам. Но Сократ говорит о том, что жребий – это способ насильственно выяснить волю богов, он выступает не против благочестия, но против насилия.

– По божественному жребию за мною с детства следует гений: это – голос, который, когда проявляется, всегда дает мне заметить, что я должен уклониться от того, что намерен делать, но никогда не склоняет к чему бы то ни было. Поэтому, кто из моих друзей общается со мною, и в то же время появляется этот голос, – это самое отклоняет меня и не позволяет мне делать. В этом я представлю вам свидетелей. Ведь вы знаете того бывшего красавца Хармида, сына Главконова. Некогда он объявил мне о своем намерении пробежать в Немеях стадию. Едва начал он говорить, что решается на этот подвиг, – вдруг проявляется голос. Тогда я стал отсоветовать ему это и сказал: между тем как ты говорил, – проявился во мне голос гения; так не подвизайся.

Немеи — город на Пелопоннесе, где проходили Немейские игры, в противофазе с Олимпийскими играми, по преданию, основанные Гераклом в честь победы над Немейским львом.

Подвиг (по-гречески «аскеза») – не только подвиг на войне, но и любое чрезвычайное спортивное упражнение, показывающее несомненную доблесть совершающего его. По сути, такая «аскеза» подразумевала как самоограничение и самодисциплину и способность быть примером для других, так и одобрение богов, которые оправдывают аскезу победой.

– Может быть, он дает знать, – отвечал Хармид, – что я не одержу победы? Что же? пусть не одержу, – по крайней мере в это время доставлю себе пользу телесным упражнением.

Сказав так, пустился он в подвиг. Стоит спросить его самого, что случилось с ним во время этого подвига. Если хотите, спросите и брата Тимархова, Клитомаха, что говорил ему Тимарх, когда умирал, именно оттого, что не послушался гения, – спросите, что говорил и он, и стадийный скороход Эватл, принявший к себе бежавшего Тимарха.

Бег был главным состязанием на античных спортивных играх, и хотя дистанция была короткой, чрезмерное напряжение иногда оказывалось роковой нагрузкой на сердце, особенно если, как это описывается дальше, бег происходил после пира. Так как физиологической причины такой смерти античность не знала, то объясняла это нечестивыми мыслями в сердце, такими как мысль об убийстве.

Он скажет вам, что Тимарх говорил ему следующее.

– Клитомах! – говорил он. – Я умираю теперь оттого, что не хотел послушаться Сократа.

А что именно разумел под этим Тимарх, – я расскажу. Когда Тимарх и Филимон, сын Филимонида, встали с пира, чтобы убить Никиаса, сына Ироскамандрова, – а они только двое и питали этот умысел; тогда первый из них, вставши, сказал мне: Что ты толкуешь, Сократ? Вы пейте, а я должен встать и куда-то идти; немного спустя возвращусь, если удастся. – А у меня на ту пору – голос, и я тотчас сказал: никак не вставай; ведь вот во мне проявилось обычное знамение – гений. Он удержался; но спустя несколько времени, снова порывался идти и сказал: иду, Сократ. А во мне опять голос, – и я опять заставил его удержаться. В третий раз, чтоб утаиться от меня, он встал, не сказав мне ни слова и, улучив минуту, когда мое внимание занято было чем-то другим, ушел потихоньку. Отправившись таким образом, он совершил то, от чего потом умер. Потому-то сказал он брату, как теперь сказал я вам, что причиною его смерти было неверие мне.

Неверие — в греческом языке означает не только «недоверчивость» (что мы называем скепсисом, когда говорим, например, об атеизме), но и нежелание соблюдать договоренности хотя бы и устные, скажем, когда человек для вида соглашается, но поступает по-своему.

Конечно, от многих слыхали вы и о том, что произошло в Сицилии, как я говорил о погибели войска. О совершившемся вы можете слышать от тех, которые знают дело: но этот случай может служить пробою знамения, правду ли оно говорит. Когда Саннион Красивый отправлялся на войну, – мне было знамение, – и между тем как теперь, чтобы сражаться с Трасиллом, идет он прямо к Ефесу и Ионии, мне думается, что или его ожидает смерть, или ему наскочить на что-нибудь подобное: вообще, я очень боюсь за нынешнее предприятие. Все это я говорил тебе – с намерением показать, что сила моего гения имеет важное влияние на собеседование обращающихся со мною лиц; потому что многим она противится, внушая, что от общения со мною не получить им пользы, так что и обращаться с ними не позволяет. А многим быть моими собеседниками она и не препятствует; но собеседование это нисколько им не полезно. Напротив, кому сила гения в собеседовании помогла бы, те выходят такими, какими и ты знаешь их, – необыкновенно скоро делают успехи. Впрочем, из этих опять – успевающих, одни получают пользу прочную и постоянную; многие же во все время, пока обращаются со мною, удивительно успевают, а как скоро удаляются от меня, ничем не отличаются от всякого.