Демосфен - Избранные речи

(297) Так вот в этом столь позорном и бесстыдном сговоре и подлости, а вернее, граждане афинские, если уж говорить без околичностей, – просто в предательстве свободы греков, государство наше выходит неповинным перед всеми людьми благодаря предложенным мною политическим мерам, как и я перед вами. А ты еще спрашиваешь меня 389, за какую доблесть я считаю себя достойным почести? Я тебе на это отвечаю: это – потому, что в то время, как политические деятели у греков были подкуплены все, начиная с тебя в прежнее время Филиппом, а теперь Александром, (298) меня ни благоприятный случай, ни любезные беседы 390, ни громадные посулы, ни надежды, ни страх и ничто другое не увлекло и не соблазнило предать ни одного из таких дел, которые я признавал справедливыми и полезными для отечества, и какие бы советы я когда-либо ни подавал вот им 391, я никогда не склонялся, как вы, словно стрелка весов 392, в сторону взятки, но всегда подавал их от прямой, честной и неподкупной души. И вот, став во главе важнейших дел, какие выпадали на долю людей моего времени, я руководил всем честно и справедливо. (299) Это все, я думаю, и дает мне право на почесть. Что же касается работ по укреплению стен, которые ты высмеивал 393, и по проведению рвов, то, конечно, и они, мне кажется, заслуживают награды и похвалы – ка́к же это отрицать? – Но я отвожу им далеко не первое место в моей политической деятельности. Не камнями и кирпичами укреплял я свое государство и не этим я более всего горжусь в своей деятельности. Нет, если ты пожелаешь справедливо судить о моей работе по обороне, то ты найдешь вооружение, города́, области, гавани, корабли, лошадей, да и людей, готовых сражаться за наших граждан. (300) Вот что я выставил на оборону Аттики, насколько это было возможно человеческому разумению, и вот какими средствами я укрепил страну – не только окружность Пирея 394и города. И я не был побежден ни расчетами Филиппа – ничуть не бывало! – ни сделанными им приготовлениями, но полководцы и силы союзников 395были побеждены судьбой. Каковы доказательства этого? – Ясные и очевидные. Смотрите.

(301) Что́ требовалось тогда от всякого преданного гражданина, что́ от любого политического деятеля, который действовал со всей предупредительностью, усердием и добросовестностью на благо отечества? Разве не следовало со стороны моря в качестве заслона перед Аттикой выставить Эвбею 396, со стороны суши Беотию, со стороны мест, примыкающих к Пелопоннесу, пограничные его области? 397Разве не следовало обеспечить доставку хлеба так, чтобы подвоз велся сплошь через дружественные места вплоть до самого Пирея? (302) При этом разве не следовало одни из принадлежавших нам мест спасти, высылая им на помощь отряды, заявляя об этом и внося такого рода письменные предложения – относительно Проконнеса 398, Херсонеса и Тенеда, других постараться расположить в свою пользу и привлечь в союз – Византию, Абид 399, Эвбею? Затем, разве не следовало крупнейшие из тех сил, которые были на стороне врагов 400, отнять у них, а те, содействия которых недоставало нашему государству, присоединить? Все это и было достигнуто моими псефисмами и моими политическими мероприятиями. (303) Таким образом, всякий, граждане афинские, кто только пожелает рассматривать их беспристрастно, найдет, что они были и задуманы правильно, и выполнены с полной добросовестностью и что благоприятные условия ни в одном случае не были мною упущены, не были не распознаны, не были оставлены неиспользованными и что вообще во всех делах, какие только доступны силам и расчету одного человека, ничего не было непредусмотренным. Ну, а если сила какого-нибудь божества или судьбы, или бездарность стратегов 401, или подлость людей, предававших ваши города, или все это вместе наносило ущерб целому, пока не опрокинуло его совершенно, тогда чем же виноват Демосфен? (304) Нет, будь тогда в каждом из греческих городов хоть один человек такой, как я у вас на своем месте, или даже будь тогда один человек только в Фессалии, да один в Аркадии, которые держались бы таких же взглядов, как я, никого бы из греков ни по сю, ни по ту сторону Пил не постигли бы теперешние бедствия (305), но все оставались бы свободными и самостоятельными, жили бы без всяких опасений, спокойно и благополучно каждый у себя на родине, питая к вам и вообще ко всем афинянам благодарность за все такие многочисленные и важные благодеяния, – и все это через меня. А чтобы вы знали, что выражения, которыми я пользуюсь из-за опасения возбудить зависть, далеко не передают всей важности этих дел, возьми-ка вот это и прочитай подсчет подкреплений, посланных по моим псефисмам.

(306) Вот как и в каком роде следовало действовать, Эсхин, всякому прекрасному и доброму 403гражданину, и, если бы это все сбылось, мы могли бы быть бесспорно самыми великими, и при этом на нашей стороне была бы еще и справедливость; но раз все произошло не так, как мы хотели, за нами остается все-таки добрая слава и то, что никто не может осуждать нашего государства и взятого им направления, но приходится только жаловаться на судьбу, которая так решила эти дела; (307) но никакой честный человек, клянусь Зевсом, никогда не отступился бы от пользы государства и не стал бы, продавшись врагам, способствовать их успехам за счет своего отечества; он не только никогда не стал бы порочить человека, поставившего себе задачей говорить и писать предложения, отвечающие достоинству государства, и решившего твердо держаться принятого направления, но не стал бы помнить и таить про себя обиду, если бы кто-нибудь в частной жизни чем-либо досадил ему 404; и во всяком случае он уж не оставался бы спокойным, когда такое спокойствие становится преступным и вредным, как это часто делаешь ты. (308) Действительно, бывает ведь, бывает спокойствие справедливое и полезное для государства, – такое, какое просто, без всякой задней мысли, храните вы, большинство граждан. Но не таково спокойствие, которое хранит он, далеко не таково! Он, когда находит это нужным (а это бывает с ним часто), отстраняется от государственных дел и выжидает, когда вы досыта наслушаетесь какого-нибудь обычно выступающего оратора, или когда судьба вдруг принесет какое-нибудь осложнение, или случится вообще какая-нибудь неприятность (много ведь таких дел бывает в жизни человека): вот тут при таком случае и появится он вдруг в качестве оратора, точно порыв ветра, выйдя из своего спокойствия 405, и, развив свои голосовые средства и подобрав словечки и выражения, станет нанизывать их одно на другое громогласно и без передышки: пользы от них не будет никакой и ничего доброго они не дадут в обладание, но одно только несчастье всем и каждому из граждан и общий позор. (309) Конечно, от этих упражнений и стараний, Эсхин, если бы только они велись от чистого сердца, поставившего себе целью пользу государству, должны бы получаться благородные, прекрасные и общеполезные плоды – союзы между государствами, денежные доходы, благоустройство рынка, издание полезных законов, отпор разоблаченным врагам. (310) Все это ведь – признаки, по которым в прежние времена узнавали людей, а недавнее прошлое давало всякому человеку прекрасному и доброму много случаев показать себя; но в числе таких людей тебя нигде не было, как сейчас будет видно, ни на первом, ни на втором, ни на третьем, ни на четвертом, ни на пятом, ни на шестом, и вообще ни на каком бы то ни было месте – во всяком случае, нигде на таком месте, где бы можно было способствовать приращению своего отечества. (311) В самом деле, какой союз был заключен нашим государством благодаря твоим стараниям? Какая была послана помощь, чье приобретено расположение или какая слава? Какое отправлено посольство, кому оказаны такие услуги, которые принесли бы большее уважение государству? Какое дело было налажено благодаря твоему руководству у нас дома, у греков или где-нибудь в чужих странах? Какие построены триеры? Какие подготовлены метательные орудия? Какие сооружены корабельные дома? 406Где поправлены стены? Какая образована конская часть? В чем вообще ты оказался полезен? Какая оказана тобой денежная помощь богатым или бедным 407 – государственная и общественная? – Никакой! (312) «Нет, милейший, хоть не было ничего такого, но во всяком случае выказано доброе расположение и усердие». – Да где же и когда? Нет, несправедливейший из всех людей, ты даже тогда, когда все, кто когда-либо говорил на трибуне, делали взносы на спасение 408, наконец, когда Аристоник отдал даже деньги, собранные на восстановление в гражданских правах 409, ты и тогда не выступил и не сделал никакого взноса – не потому, чтобы не имел средств – как не иметь? Ведь ты получил в наследство состояние своего шурина Филона 410более чем в пять талантов, да два таланта у тебя было, полученных в подарок из складчины от предводителей симморий за то, что ты испортил закон о триерархиях 411. (313) Однако, чтобы мне, излагая так одно за другим, не уклониться в сторону от настоящей моей задачи, я обойду этот вопрос. Что ты вовсе не из-за нужды не сделал взноса, ясно из этого; но просто у тебя был расчет ничего не делать против тех, на службу кому ты направляешь всю свою деятельность. Так в чем же ты ведешь себя молодцом и когда ты показываешь себя во всем блеске? – Тогда, когда требуется сделать что-нибудь против них 412. Да, в этих случаях у тебя и голос звучит с наибольшим блеском, и память особенно хороша, и актером ты бываешь превосходным, прямо трагическим Феокрином 413.