Гомер - Илиада

Быстрого Гектора мне от ворот и, погнав по равнине,

Не укротил роковой бы отваги, какою он дышит.

Ведь никогда он не хочет в толпе средь других оставаться,

Рвется далеко вперед, никому не уступит в отваге!"

460 Так сказав, из дворца устремилась, подобно менаде,

С бьющимся сердцем. И с нею же вместе бежали служанки.

Только что к башне пришла и к стоявшим толпою мужчинам, -

На стену быстро взошла и, взглянув, увидала: по полю

Гектора прочь волокли от стены быстролетные кони;

465 К полым ахейским судам безжалостно труп они мчали.

Черная, мрачная ночь покрыла глаза Андромахи.

Выдохнув душу, без слова она повалилася навзничь.

Прочь сорвав с головы, далеко от себя отшвырнула

Ленту блестящую, обруч и сетку с плетеной повязкой

470 И покрывало, которое ей золотой Афродитой

Было подарено в день, как ее шлемоблещущий Гектор

От Гетиона увел, заплатив неисчислимый выкуп.

Тесной толпою золовки, невестки ее окружили

И в середине держали ее, устрашенную насмерть.

475 Только очнулась она, и дух в ее сердце вернулся,

Тяжко навзрыд зарыдала и так средь троянок сказала:

"Гектор, несчастная я! С одинаковой долею оба

На свет с тобой родились мы, - ты в Трое, в чертоге Приама,

Я же под Плаком лесистым, в дому гетионовом в Фивах.

480 Малым ребенком меня у себя воспитал он, - несчастный,

Страшно несчастную! Лучше б мне было совсем не рождаться!

Нынче спускаешься ты в обиталище бога Аида,

В глуби земли, и меня оставляешь вдовою в чертогах,

Мрачным сраженную горем. И мал еще сын наш младенец,

485 Нами, несчастными, на свет рожденный. Ни ты ему, Гектор,

Мертвый, защитником в жизни не будешь, ни он тебе также.

Если и выйдет он цел из войны многослезной ахейцев,

Все же одни лишь труды и печали его ожидают.

Люди чужие все межи на пашнях его передвинут.

490 Дни сиротства лишают ребенка товарищей в играх.

Смотрят глаза его книзу, и залиты щеки слезами.

Если приходит в нужде он к отцовским товарищам в дом их, -

Тронет за плащ одного, у другого коснется хитона.

Кто-нибудь сжалится, кубок ему не надолго протянет;

495 Смочит лишь губы вино, а уж нёба смочить не успеет!

Сверстник его, у которого мать и отец его живы,

С пира прогонит его, ругнув и рукою ударив:

"Прочь убирайся! Отец твой в пиру здесь у нас не участник!"

К матери, сирой вдове, заплакав, вернется ребенок,

500 Астианакт, до того на коленях родителя евший

Мозг лишь один от костей и жирное сало баранье.

Если же сон его брал, и детские игры кончал он, -

Он на кровати тогда засыпал в объятьях у няни,

В мягкой постели, приятной едою насытивши сердце.

505 Сколько ж теперь он претерпит, отца дорогого лишившись, -

Астианакт, как ребенку троянцы прозвание дали.

Ибо один ты у них защищал и ворота, и стены.

Нынче близ гнутых судов, вдалеке от родителей, будешь

Псов насыщать ты, и черви, киша, поедать тебя станут

510 Голого. Сколько одежд, между тем, и приятных, и тонких,

В доме лежит у тебя, приготовленных женской рукою!

Все те одежды сожгу я теперь, их в огонь побросаю.

Нет тебе пользы от них: лежать тебе в них не придется!

Их в прославленье тебе я сожгу средь троян и троянок!"

515 Так говорила, рыдая. Ей вторили воплями жены.

Так в Илионе они сокрушались священном. Ахейцы ж,

После того как к судам подошли и к волнам Геллеспонта,

По кораблям чернобоким рассеялись все остальные,

Но мирмидонцам своим разойтись Ахиллес не позволил.

5 С речью он обратился к товарищам войнолюбивым:

"О мирмидонцы мои быстроконные, верные други!

Однокопытных коней от ярма отпрягать мы не станем.

Мы на конях, в колесницах, приблизимся к телу Патрокла,

Чтобы оплакать его. Эта честь подобает умершим.

10 После того же, как плачем губительным всласть мы упьемся,

Коней своих отпряжем и там же все ужинать сядем".

Подняли все они горестный вопль, Ахиллес его начал.

Трижды Патроклов объехали труп на конях они быстрых,

Плача: Фетида у них возбудила желание плакать.

15 Слезы песок орошали, доспехи мужей орошали.

Так тосковали они о вожде, возбудителе бегства.

Громкий плач между ними зачал Ахиллес быстроногий,

Милому другу на грудь положив мужегубные руки:

"Радуйся, милый Патрокл, хотя бив жилищах Аида!

20 Делаю все для тебя, что раньше тебе обещал я:

Гектора труп притащив, собакам отдам его в пищу,

Возле ж костра твоего зарежу двенадцать я пленных

Трои прекрасных сынов, за убийство твое отомщая".

Тут на Гектора он недостойное дело замыслил:

25 В пыль его бросил на землю ничком перед ложем Патрокла.

С плеч между тем мирмидонцы доспехи свои поснимали,

Ярко блиставшие медью; коней распрягли громкоржущих;

Пред кораблем Ахиллеса расселись толпою несметной.

Он же устроил для них обильнейший пир похоронный.

30 Много блестящих быков под железом, хрипя, извивалось,

Резалось много и блеющих коз, и овец густорунных,

Множество также большое гефестовым пламенем жарким

Туш обжигалось свиных, лоснившихся салом блестящим.

Всюду текла вкруг умершего кровь - хоть чашею черпай!

35 Тут остальные цари повели Ахиллеса владыку

К сыну Атрея, царю Агамемнону, пастырю войска,

Только с трудом убедивши товарища гневное сердце.

Тотчас, как в ставку пришли Агамемнона, сына Атрея,

Вестникам звонкоголосым отдали они приказанье

40 Медный поставить треног на огонь, - не удастся ль Пелида

Уговорить, чтобы смыл себе с тела кровавые сгустки.

Но Ахиллес наотрез отказался и клятвой поклялся:

"Зевс мне свидетелем будь, высочайший в богах и сильнейший, -

Не подобает купальной воды к голове мне приблизить

45 Прежде, чем друга огню не предам, не насыплю могилы

И не обрежу волос. Во второй уже раз не придется

Скорбью такою скорбеть мне, пока средь живых нахожусь я.

Нечего делать, сейчас подчинимся еде ненавистной,

Завтра ж вели, повелитель мужей Агамемнон, с зарею

50 Из лесу дров навозить и все приготовить другое,

Что мертвецу подобает, сходящему в сумрак подземный.

Пусть поскорее его уничтожит и скроет от взоров

Неутомимый огонь, и люди возьмутся за дело".

Слушали все со вниманьем Пелида и с ним согласились.

55 Ужин поспешно собрали и тут же к нему приступили.

Все пировали, и не было в равном пиру обделенных.

После того как питьем и едой утолили желанье,

Спать остальные вожди по ставкам своим разошлись.

Но Ахиллес на песке неумолчно шумящего моря,