Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

5. Во имя дружбы с твоим отцом, мой Планк, во имя нашего взаимного расположения, во имя наших занятий и столь похожего течения всей нашей жизни, прошу тебя взяться за это дело и ходатайствую перед тобой так, что с большей заботой, с б ольшим рвением я не мог бы; считай его моим; приложи старания, борись и добейся, чтобы благодаря моей рекомендации, твоему рвению, милости Цезаря Гай Капитон получил наследство от своего родственника. Если я добьюсь от тебя этого, буду считать, что ты по собственному побуждению предоставил мне всё, чего я мог бы, при твоем нынешнем сильнейшем влиянии и могуществе, добиться от тебя, если бы я тебя попросил.

6. Надеюсь, тебе поможет то, в чем сам Цезарь в состоянии быть наилучшим судьей: Капитон всегда уважал и любил Цезаря. Но он сам свидетель этому; я знаю его память. Потому я тебя ничему не учу; ходатайствуя о Капитоне перед Цезарем, используй только то, о чем он, по твоему мнению, помнит.

7. Я же сообщу тебе то, что я мог испытать на самом себе. Насколько оно веско, ты сам увидишь. Чьим сторонником я был в государственных делах и чье дело защищал, на каких людей и сословия опирался, и кто меня оборонял, ты хорошо знаешь. Верь мне, пожалуйста, вот в чем: если во время этой самой войны 2173я и сделал что-либо менее угодное Цезарю (как я понял, сам Цезарь знает, что я сделал это совершенно против своей воли), то я сделал это по совету, по настоянию, под влиянием других; то, в чем я был умереннее и воздержаннее, чем кто-либо из той партии, я сделал преимущественно под влиянием Капитона; если бы мои остальные друзья походили на Капитона, то государству я, быть может, принес бы некоторую пользу, себе во всяком случае огромную.

8. Если ты, мой Планк, сделаешь это, ты укрепишь мою надежду на твое расположение ко мне, а самого Капитона, благодарнейшего, обязательнейшего, превосходного мужа, ты своей необычайной услугой присоединишь к числу своих друзей.

[Fam., V, 21]

Рим, апрель 46 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет Луцию Месцинию.

1. Письмо твое, из которого я понял то, что предполагал и без письма, — что ты охвачен сильнейшим желанием повидаться со мной, было мне приятно. Это я принимаю с радостью, однако так, что не уступаю тебе. Пусть так я достигну всего, чего желаю, как сильно я хочу быть с тобой! Право, когда было большее число и честных мужей и честных граждан и приятных мне и любящих меня людей, всё же не было никого, с кем бы я бывал охотнее, чем с тобой, и лишь с немногими я бывал с одинаковым удовольствием. Но при нынешних обстоятельствах, когда одни погибли 2174, другие далеко 2175, а третьи изменили своим убеждениям, я, клянусь богом верности, охотнее проведу один день с тобой, нежели все это время с большинством тех, с кем я живу по необходимости. Будь уверен, что одиночество, в котором и то нельзя находиться, мне приятнее разговоров с частыми посетителями моего дома, кроме одного или, самое большее, двоих.

2. Поэтому я пользуюсь тем же прибежищем, которое, полагаю, следует использовать и тебе, — своими скромными литературными занятиями, а кроме того — сознанием честности своих замыслов. Ведь я таков (как ты с величайшей легкостью можешь себе представить), что я никогда не предпочитал делать что-либо ради себя, а не ради своих сограждан; не будь моим недоброжелателем человек, которого ты никогда не любил 2176(ведь ты любил меня), то и сам он и все честные были бы счастливы. Я тот, кто не захотел, чтобы чья бы то ни было мощь была сильнее, чем полное достоинства спокойствие. И я же, как только почувствовал, что то самое оружие, которого я всегда боялся 2177, могущественнее того согласия среди честных, которого я добился 2178, — предпочел принять мир на любых безопасных условиях, вместо того, чтобы сразиться в бою с более сильным. Но об этом и многом другом вскоре можно будет при встрече.

3. Но меня удерживает в Риме не что иное, как ожидание новостей из Африки 2179. Мне кажется, что дело дошло до близкой развязки. Однако, думается мне, что для меня все-таки несколько важно (хотя я и не вполне понимаю, что именно для меня важно) находиться недалеко от друзей, способных подать мне совет, какие бы известия оттуда ни поступили. Ведь дело уже доведено до того, что при всем различии целей тех, кто сражается, я в будущем не вижу большой разницы в случае победы 2180. Но мой дух, который, быть может, оказался менее твердым при сомнительном положении, в отчаянном, конечно, стал много тверже. Мне придало сил и твое предыдущее письмо, из которого я понял, как стойко ты переносишь несправедливость 2181, и мне помогло сознание, что и твоя чрезвычайная доброта и твое образование принесли тебе пользу. Сказать правду, мне казалось, что ты отличаешься некоторой изнеженностью, как и почти мы все, благородно прожившие свою жизнь в счастливом и свободном государстве.

4. И с какой умеренностью мы перенесли то благополучие, так же стойко мы должны переносить не только нынешнее несчастье, но и полное крушение, чтобы среди величайших зол достигнуть хотя бы той доли блага, чтобы теперь, после такого удара, не только презирать смерть, которую мы должны презирать, даже будучи счастливыми, потому что она не сохранит нам ни одного чувства, но и желать ее.

5. Если ты меня любишь, наслаждайся своим покоем и убеждай себя в том, что, исключая преступление и вину, к которой ты всегда был и будешь непричастен, с человеком не может случиться ничего, что внушало бы ужас или опасения. Я же, если это мне покажется уместным, вскоре к тебе приеду. Если произойдет что-либо, так что мне придется изменить свое намерение, то я немедленно уведомлю тебя. Старайся так желать повидаться со мной, чтобы не двигаться оттуда при твоем слабом здоровье, не узнав предварительно из моего письма, что я посоветую тебе сделать. Прошу тебя любить меня, что ты и делаешь, и заботиться о своем здоровье и душевном спокойствии.

[Att., XII, 2]

Рим, апрель 46 г.

1. Здесь слухи, что Мурк погиб при кораблекрушении; что Асиний 2182живым попал в руки солдат 2183; что пятьдесят кораблей отнесено к Утике этим противным ветром; что Помпея 2184не обнаруживают и что он вообще никогда не был на Балеарах, как утверждает Пациек 2185. Но ни одного известия из надежного источника. Вот то, что говорили, пока ты отсутствуешь. Между тем игры в Пренесте 2186.

2. Там Гирций и все эти. И игры восемь дней. Что за обеды, что за пышность! Между тем дело, быть может, решено 2187. О, удивительные люди! А Бальб строит. Какое ему дело? Но если ты спрашиваешь, то разве жизнь не прожита , когда человек ищет не правильного пути, а наслаждений? Ты между тем спишь. Уже следует разрешить проблему , если ты намерен что-либо делать 2188. Если ты спрашиваешь, что я полагаю, то я полагаю, что польза... 2189Но к чему много слов? Вскоре увижу тебя, и, как я надеюсь, ты прямо с дороги ко мне. Заодно мы назначим день для Тиранниона 2190и если будет что-нибудь другое.