Марк Цицерон - Оратор

Перевод трех трактатов, вошедших в эту книгу, сделан по следующим изданиям:

1) De oratore: M. Tullii Ciceronis scripta… p. 1, v. 2, rec. Gul. Friedrich. Lps., 1891;

2) Brutus: M. Tullii Ciceronis scripta… fasc. 4, rec. H. Malcovati, Lps., 1965;

3) Orator: M. Tullii Ciceronis Orator als Ersatz der Ausgabe v. O. Jahn erkl. v. W. Kroll. В., 1913.

Для комментария были использованы издания: "Об ораторе" — К.В. Пидерита, Ф.Т. Адлера, О. Харнекера (1886), Г. Зорофа (1875), С.А. Уилкинса (1892), Э. Курбо (книга 1, 1905); "Брут" — К.В. Пидерита, В. Фридриха (1889), П. Эрколе (1891), Ж. Марта (1907), В. Кролля (1908); "Оратор" — К.В. Пидерита (1876) и указанное издание В. Кролля.

Из всех произведений Цицерона его сочинения об ораторском искусстве едва ли не более всего требуют в настоящее время нового научного издания. Причина этого — в состоянии рукописного предания этой группы сочинений Цицерона. Трактаты об ораторском искусстве дошли до нас в двух рукописных изводах — "неполном" и "полном". Там, где текст этих изводов совпадает, мы можем с достаточной уверенностью полагать, что он соответствует цицероновскому оригиналу. Но там, где он не совпадает, издатели не имеют никаких объективных оснований предпочесть вариант одного извода варианту другого, и им приходится оперировать доводами "от смысла", всегда оспоримыми. К счастью, расхождения такого рода обычно касаются несущественных мелочей и подчас даже не сказываются на переводе.

Происхождение двух изводов цицероновского текста таково. С падением античной культуры три трактата Цицерона теряют популярность. Если "Риторика к Гереннию" и юношеское Цицероново сочинение "О нахождении" усиленно переписываются как учебники риторики, то "Об ораторе" и "Оратор" выживают в едва ли не единственной рукописи со многими утраченными листами, а "Брут" забывается совсем (лишь случайно уцелел недавно найденный отрывок Кремонской рукописи "Брута" IX в.). Когда минует полоса "темных веков" раннего средневековья, и уцелевшие памятники античной литературы вновь начинают переписываться по европейским монастырям, эта дефектная рукопись трактатов "Об ораторе" и "Оратор" становится источником целого семейства списков; все они имеют общую черту — пропуски (порой очень большие, по половине книги и более) на тех местах, где в архетипе были потеряны листы. Это и есть "неполный извод"; архетип его давно погиб, но текст его отчасти поддается реконструкции по старейшим и лучшим спискам — "Авраншскому", "Гарлеянскому", "Эрлангенскому" (IX–X вв.) и др.

В XIV-начале XV в. эпоха Возрождения резко оживила интерес к риторическим трактатам Цицерона. Сохранившиеся рукописи "Об ораторе" и "Оратора" переписываются все чаще, и досада на их неполноту прорывается все сильнее. Дело доходит до того, что около 1420 г. миланский профессор Гаспарино Барцицца, лучший тогдашний специалист по цицероновской риторике, взялся за рискованный труд: собрался заполнить пробелы "неполного извода" собственными дополнениями для связности. Но не успел он закончить свою работу, как совершилось чудо: в глухом итальянском городке Лоди была найдена заброшенная рукопись с полным текстом всех риторических сочинений Цицерона — "старой риторики" ("Риторики к Гереннию"), "новой риторики" ("О нахождении"), "Об ораторе", "Брута" (до этого вовсе неизвестного) и "Оратора". Барцицца и его ученики набрасываются на новую находку, расшифровывают с трудом ее старинный (вероятно, VIII в.) шрифт и изготавливают, наконец, удобочитаемую копию. С этой копии снимаются списки, с них новые списки, и в своей совокупности они составляют "полный извод" цицероновского текста; во главе его стоят рукописи "Флорентийская Мальябекки", ватиканская "Оттобонианская" (единственная, включающая все три трактата подряд) и "Палатинская" — все три относятся к 1422–1425 гг. А между тем происходит непоправимое: архетип этого извода, Лодийская рукопись, оказывается заброшенной, никому не хочется биться над ее трудным текстом, ее отсылают за ненадобностью обратно в Лоди, и там она пропадает без вести: начиная с 1428 г. о ее судьбе ничего не известно. Европейские филологи не перестают оплакивать эту потерю до наших дней.

Рукописи множились, наряду со списками "неполного" и "полного" изводов появлялись списки смешанные, вносившие в один извод поправки по другому. С изобретением книгопечатания рукописи сменяются печатными изданиями: около 1465 г. в Субиако выходит первое печатное издание трактата "Об ораторе", в 1469 г. в Риме выходит первое печатное издание всех трех трактатов вместе. В течение нескольких столетий основой для этих изданий брались рукописи "полного извода" как наиболее связные и удобные. Лишь в 1830-х годах швейцарский филолог Я. Орелли, работая над переизданием всех сочинений Цицерона, обратил внимание на то, что старые рукописи "неполного извода" часто дают более приемлемые чтения, чем рукописи "полного извода". С этих пор начинается постепенная реабилитация рукописей "неполного извода" во главе с Авраншской; постепенно устанавливается общепринятое чтение там, где текст двух изводов дает расхождения; но значительная часть разночтений до сих пор остается спорной.

Во всех научных изданиях сочинений Цицерона для облегчения ссылок принята двойная система сквозной рубрикации текста: по главам и по параграфам. В нашем издании номера глав отмечены полужирными числами внутри текста, номера параграфов — светлыми числами на полях. [В электронной публикации номера параграфов обозначены числами в круглых скобках внутри текста. — Прим. О. Любимовой.] В ссылках на трактат "Об ораторе" дается римская цифра, обозначающая книгу, и номер параграфа; в ссылках на "Брута" — буква Б и номер параграфа; в ссылках на "Оратора" — буква О и номер параграфа. Подзаголовки, напечатанные полужирным шрифтом в начале абзацев, Цицерону не принадлежат и введены в наше издание только для облегчения ориентировки читателя в сложном цицероновском тексте.

В нижеследующих комментариях числа в начале каждого примечания указывают номер параграфа, к которому относится примечание.

(1) Что труднее и тяжелее: ответить отказом на твои частые просьбы все об одном и том же или выполнить то, чего ты просишь? — Вот о чем размышлял я, мой Брут, долго и много. Мне казалось поистине жестоким отказать тебе, кого я так сильно люблю и чью ответную любовь я чувствую, в твоей справедливой просьбе и достойном желании; но и посягать на такой предмет, с которым силы не могут совладать и которого даже мысль не может обнять, также, полагал я, не подобает тому, кто опасается суда людей разумных и сведущих.

(2) Ибо что может быть тяжелее, чем решить, каков лучший образ и как бы лучший облик речи [1] Лучший образ и как бы лучший облик речи — optima species et quasi figura dicendi. Словом species Цицерон здесь и далее обычно передает платоновское понятие "идея" (10). В § 19 и 133 в том же значении употреблено слово forma; в § 10, 43, 101 синонимы species и forma стоят рядом и получают, как и здесь, значение "образ и облик" . , когда славные ораторы так не похожи друг на друга? Уступая твоим частым просьбам, я приступаю к этому не столько в надежде на успех, сколько из желания предпринять попытку: потому что я предпочитаю, последовав твоей воле, обнаружить перед тобой недостаток разумения, нежели в противном случае — недостаток доброты.