Клавдий Элиан - Пестрые рассказы

Философы пеклись о нуждах государства, а не жили отрешенными от подобных забот мудрецами; у жителей Локр законы усовершенствовал Залевк, в Катане, а затем, после бегства оттуда, в Регии — Харонд; во благо тарентянам потрудился Архит, афинянам — Солон; Биант и Фалес принесли великую пользу Ионии, Хилон — лакедемонянам, жителям Митилены — Питтак, родосцам — Клеобул; Анаксимандр вывел поселенцев из Милета в Аполлонию; Ксенофонт был отличным воином и во время похода Кира еще лучшим стратегом: когда царевич со своими ближайшими сподвижниками пал в бою и нужен был муж, способный спасти эллинов и возвратить их на родину, таким мужем оказался Ксенофонт; [103] Речь идет о походе на Вавилон 10 тысяч греков, наемников царевича Кира Младшего (401 г. до н. э.), о перипетиях которого подробно рассказывается в «Анабасисе» Ксенофонта Афинского. сын Аристона Платон доставил Диона обратно в Сицилию и советами и поучениями подвигнул на ниспровержение тирании Дионисия; [104] Сиракузянин Дион был заподозрен в неблагонадежности и изгнан из Сицилии. Через некоторое время он вернулся на родину, начал борьбу с Дионисием Младшим и сверг его. Сократ не одобрял государственного строя своего города, так как усматривал в афинской демократии черты тирании и монархии. Поэтому он отказался ставить на голосование предложение казнить десять стратегов и не принял участия в бесчинствах тридцати, [105] Намек на один из драматических эпизодов Пелопоннесской войны — после битвы при Аргинусских островах (406 г. до н. э.) народное собрание противозаконно решило поставить на голосование предложение казнить афинских стратегов, за то что не были подобраны трупы павших в сражении. Бесчинства тридцати — см. прим. [41] но когда надо было сражаться за отечество, он охотно занял место в воинском строю и воевал под Делием, Амфиполём и Потидеей. [106] Эпизоды Пелопоннесской войны. Аристотель возродил свою родину, которая не только, как говорится, стояла на коленях, но была повержена в прах. [107] Родина Аристотеля — город Стагир (на Македонском полуострове Халкидика), был разрушен Филиппом Македонским и заново отстроен благодаря стараниям Аристотеля. Деметрий Фалерский с успехом правил Афинами, пока не был изгнан из-за свойственной тамошним гражданам зависти, а в Египте, где его принял Птолемей, [108] Птолемей — сын Лага, полководец Александра. стал блюстителем закона.

Кто возразит, что философами были Перикл, сын Ксантиппа, Эпаминонд, сын Полимнида, Фокион, сын Фоки, Аристид, сын Лисимаха и Эфиальт, сын Софронида, а в последующие времена Карнеад и Критолай. Последние, будучи отправлены в Рим по делам афинян, [109] Речь идет о денежном штрафе, наложенном на Афины за разрушение Оропа; афинское посольство (155 г. до н. э.), в него входил также Диоген, сумело добиться значительного его снижения. добились успеха и так искусно сумели выступить перед сенаторами, что те сказали: «Афиняне послали послов не столько дабы уговорить нас, но прямо-таки заставить поступить согласно их желанию». Я склонен считать государственной деятельностью и то, что Персей наставлял Антигона, [110] Подразумевается Антигон Гонат. Аристотель вел философские беседы с юным Александром, сыном Филиппа, а Апсид, знаменитый ученик Пифагора, образовал Эпаминонда. Следовательно, полагать, будто философы чужды практической деятельности, нелепо и неразумно. Я бы, например, с радостью обладал их пресловутыми отрешенностью от жизни и любовью к покою.

Феопомп рассказывает о беседе фригийца Мидаса с Силеном. (Силен этот — сын нимфы; по природе своей он ниже божества, но выше человека, так как наделен бессмертием). Они разговаривали о различных предметах; между прочим, Силен рассказал Мидасу следующее: Европа, Азия и Ливия — острова, омываемые со всех сторон океаном; единственный существующий материк лежит за пределами обитаемого мира. Он, по словам Феопомпа, неизмеримо огромен, населен крупными животными, а люди там тоже великаны, в два обычных роста, и живут они не столько, сколько мы, а вдвое больше.

На этом материке много больших городов со своеобычным укладом и законами, противоположными принятым у нас. Два города, ни в чем не сходствуюшие друг с другом, превосходят все прочие размером. Один зовется Махим, другой — Евсебес. [111] Название города Махим связано с прилагательным machimos — «воинственный», а Евсебес — с прилагательным eusebes — «благочестивый». Жители Евсебеса проводят дни в мире и благополучии, получают плоды земли, не пользуясь плугом и быками, — им нет нужды пахать и сеять, всегда здоровы и бодры и до самой смерти полны веселья. Они столь безупречно праведны, что боги нередко дарят их своими посещениями. Жители же Махима необычайно воинственны, появляются на свет уже в оружии, весь свой век воюют, подчиняют себе соседей и властвуют над многими народами. Население Махима составляет не меньше двухсот мириад. [112] Мириада, т. е. десять тысяч. Синоним необозримо большого числа, соответствующий славянскому «тьма». Люди там иногда, впрочем редко, умирают от болезней, обычно же гибнут в битвах, сраженные каменьями или дубинами; для железа они неуязвимы. Золота и серебра у них много, так что эти металлы ценятся меньше, чем у нас железо. Они некогда, по словам Силена, сделали попытку переправиться на наши острова и в количестве ста мириад пересекли океан, дошли до гиперборейских пределов, но не пожелали идти дальше, ибо, наслышанные о том, что тамошние жители слывут у нас самыми счастливыми, нашли их жизнь жалкой и убогой.

Силен рассказал Мидасу и еще более удивительные вещи: какое-то племя смертных людей населяет много больших городов на материке; границей их земель служит местность, называемая Аностон; она подобна пропасти: там нет ни дня, ни ночи и воздух всегда исполнен красноватым сумраком. Через Аностон текут две реки — Радостная и Печальная, на берегах которых растут деревья величиной с высокий платан; деревья вдоль Печальной приносят плоды, наделенные таким свойством: кто их поест, тотчас начинает плакать и будет исходить слезами всю остальную жизнь, и так и умрет; те же, что растут у Радостной, дают совсем другие плоды: отведавший их отрешается от прежних желаний и, если любил что-нибудь, забывает об этом, вскоре начинает молодеть и вновь переживает давно ушедшие годы. Сбросив старческий возраст, он входит в пору расцвета, затем становится юношей, превращается в отрока, в ребенка и, наконец, совсем перестает существовать. Кому угодно верить хиосцу, [113] Хиосец — историк Феопомп. пусть верит, мне же кажется, что он тут, да и вообще нередко, рассказывает басни.