Клавдий Элиан - Пестрые рассказы

Считают, что поводом к вражде Платона и Аристотеля послужило следующее: Платон не одобрял свойственной Аристотелю манеры себя держать и одеваться. Ведь Аристотель слишком много значения придавал одежде и обуви, стриг в отличие от Платона волосы и любил покрасоваться своими многочисленными кольцами. В лице его было что-то надменное, а многословие в свою очередь изобличало суетность нрава. Не приходится говорить, что эти качества несвойственны истинному философу. Поэтому Платон не допускал к себе Аристотеля, предпочитая ему Ксенократа, Спевсиппа, Амикла и других, кого он отличал всяческим образом, в частности разрешением принимать участие в своих философских беседах.

Однажды, когда Ксенократ на некоторое время, чтобы посетить свой родной город, покинул Афины, Аристотель в сопровождении учеников, фокейца Мнасона и других, подошел к Платону и стал его теснить. Спевсипп в этот день был болен и не мог сопровождать учителя, восьмидесятилетнего старца с уже ослабевшей от возраста памятью. Аристотель напал на него в злобе и с заносчивостью стал задавать вопросы, желая как-то изобличить, и держал себя дерзко и весьма непочтительно. С этого времени Платон перестал выходить за пределы своего сада и прогуливался с учениками только в его ограде.

По прошествии трех месяцев вернулся Ксенократ и застал Аристотеля прохаживающимся там, где обычно гулял Платон. Заметив, что он со своими спутниками после прогулки направляется не к дому Платона, а в город, он спросил одного из собеседников Аристотеля, где Платон, ибо подумал, что тот не выходит из-за недомогания. «Он здоров, — был ответ, — но, так как Аристотель нанес ему обиду, перестал здесь гулять и ведет беседы с учениками в своем саду». Услышав это, Ксенократ сейчас же направился к Платону и застал его в кругу слушателей (их было очень много, и все люди достойные и известные). По окончании беседы Платон с обычной сердечностью приветствовал Ксенократа, а тот с неменьшей его; при этой встрече оба ни словом не обмолвились о случившемся. Затем Ксенократ собрал Платоновых учеников и стал сердито выговаривать Спевсиппу за то, что он уступил их обычное место прогулок, потом напал на Аристотеля и действовал столь решительно, что прогнал его и возвратил Платону место, где он привык учить.

Спартанцу Лисандру, прибывшему в Ионию, тамошние его ксены [114] Ксены — граждане двух различных городов, связанные отношениями гостеприимства; так как иностранец вне родного города не обладал юридическими правами, институт гостеприимства играл в древности важную роль, и ксены оказывали друг другу необходимую поддержку. поднесли всевозможные дары, в том числе бычью тушу и пирог. Он взглянул на пирог и спросил, с чем он. Доставивший его слуга ответил, что с медом, сыром и чем-то еще. Тогда Лисандр сказал: «Отдайте его илотам: [115] Илоты — порабощенное земледельческое население Спарты, платившее оброк и несшее различные повинности в отношении своих господ. это не блюдо для человека свободнорожденного». Мясо же он приказал приготовить на спартанский манер и съел его с удовольствием.

Мальчиком, возвращаясь однажды из школы, Фемистокл встретил Писистрата. Воспитатель велел ему немного посторониться, чтобы дать дорогу тирану, а Фемистокл с великой независимостью, прямотой и непринужденностью ответил: «Разве ему нехватает места?» Столь благородный и высокий строй чувств отличал его с детства.

При захвате Илиона [116] Илион — Троя. ахейцы пожалели его жителей и с истинно эллинским благородством велели объявить через глашатаев о том, что свободнорожденным разрешается по своему выбору взять что-нибудь одно из принадлежащего им добра. Эней пожелал сохранить кумиры отчих богов, презрев все прочее. Тогда эллины, восхищенные его благочестием, позволили юноше взять еще что-нибудь. Эней вынес на плечах своего дряхлого отца. Снова победители были поражены и теперь подарили ему все его имущество, подтверждая этим, что к благочестивым людям, чтущим богов и почитающим родителей, сострадательны даже враги.

Славны были победы Александра при Гранике, Иссе и Арбеле, славно и то, что он одолел Дария, подчинил персов македонянам, поработил всю прочую Азию и даже Индию, славны его подвиги под Тиром, в пределах оксидраков [117] Битвы при Гранике, Иссе и Арбеле (точнее при Гавгамеле), осада Тира — эпизоды персидской кампании. Оксидраки — племя, жившее между Индом и Гидаспом. и многие другие. (Стоит ли теперь здесь перечислять все его воинские деяния?). Допустим в угоду тем, кто с этим не согласен, что он совершил все это лишь благодаря тому, что был баловнем судьбы. Все же, однако, царь не стал полностью ее рабом, хотя и питал веру в особую благосклонность к себе этой богини. Справедливость требует сказать, что Александру были свойственны и недостойные поступки. Рассказывают, что в пятый день месяца Зевса [118] Месяц Зевса — первый месяц македонского календаря, соответствующий нашему ноябрю. он пировал у Мидия, в шестой отлеживался после попойки и мог только, едва поднявшись с ложа, обсудить с военачальниками завтрашнее выступление в поход и назначить его на раннее утро, в седьмой угощался у Пердикки и снова пил, в восьмой спал. В пятнадцатый день этого же месяца Александр вновь пил, а наследующий с ним происходило то, что обычно бывает после возлияния, в двадцать шестой день сидел за столом у Багоя (покои Багоя находились в десяти стадиях от царского дворца), а потом опять непробудно спал. Одно из двух: либо Александр из-за своей невоздержанности столько раз в этот месяц сам себя наказывал, либо пишущие об этом неточны. Мне думается, на основании их сообщений можно заключить, что и в других случаях они не достойны большого доверия. К писателям такого рода относится Евмен Кардианец. [119] Евмен — соратник Александра, был автором ныне утраченных дневников, которые он вел во время походов.

Ксенофонт стремился обладать красивым воинским снаряжением. Мужу, побеждающему врагов, говорил он, подобает прекраснейшая стола, [120] См. прим. [24] а умирающему на поле боя приличествует лежать в прекрасном вооружении, ибо для отважного это лучший погребальный убор. (Говорят, что Грилл имел щит арголидской работы, панцирь — аттической, шлем — беотийской, а копья были из Эпидавра). В этом, мне кажется, виден истинный ценитель прекрасного, верящий, что он достоин этого прекрасного.

Спартанец Леонид и его триста воинов решили встретить смерть в Фермопилах. [121] Речь идет о знаменитом эпизоде греко-персидских войн, Фермопильском сражении (480 г. до н. э.). Они сражались за свободу Эллады со стойкостью и мужеством, доблестно пали и оставили по себе бессмертную славу и молву на вечные времена.