Эсхил - Античная драма

Я не сижу, и дело, видишь, движется.

Сожми потуже, чтоб зазоров не было,
А то искать лазейки не его учить.

Ну, этою рукою он не вырвется.

Так закрепи ж и эту, чтобы помнил впредь,
Что, как он ни искусен, Зевс искуснее.

Лишь Прометей и вправе побранить мой труд.

Теперь шипом железным и безжалостным
Ему с размаху, с силой грудь насквозь проткни.

Ах, Прометей, я плачу о беде твоей!

Опять жалеешь Зевсовых ты недругов
И стонешь? Не пришлось бы пожалеть себя.

Глаза боятся видеть то, что видишь ты.

Я вижу лишь возмездъе справедливое.
Теперь кольцом железным охвати бока!

Не нужно понуканий. Все я сделаю.

Нет, понукать я буду и покрикивать.
Спустись теперь и скуй покрепче голени.

Покончено и с этим. Был недолог труд.

Теперь покрепче гвозди вбей в отверстия,
Работу будет строгий принимать судья.

Слова твои ужасны, как и облик твой.

Изволь, будь мягок сам. Но не брани меня
За мой суровый, твердый и жестокий нрав,

Уйдем! Железом тело сплошь опутано.

Вот здесь теперь и буйствуй, и права богов
Букашкам однодневным отдавай. Но кто
Из смертных сможет муки прекратить твои?
Нет, имя прозорливца незаслуженно [43] Нет, имя прозорливца незаслуженно дано тебе… — «Прометей» по-гречески значит «предусмотрительный», «осмотрительный», «прозорливый».
Дано тебе богами: как избавишься
От этих пут надежных, предскажи пойди!
Власть, Сила и Гефест уходят.

О свод небес, о ветры быстрокрылые,
О рек потоки, о несметных волн морских
Веселый рокот, и земля, что все родит,
И солнца круг, всевидец, — я взываю к вам:
Глядите все, что боги богу сделали!
Глядите, какую меня обрекли
Муку терпеть тысячи лет,
Вечную вечность!
Эту позорную казнь изобрел
Блаженных богов новоявленный вождь.
От боли кричу, которой сейчас
Казнюсь, и от той, что завтра придет.
Мученью конца я не вижу.
Напрасен ропот! Все, что предстоит снести,
Мне хорошо известно. Неожиданной
Не будет боли. С величайшей легкостью
Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же,
Что нет сильнее силы, чем всевластный рок.
Но ни молчать, ни не молчать об участи
Своей нельзя мне. Я в ярме беды томлюсь
Из-за того, что людям оказал почет.
В стволе нартека искру огнеродную [44] Нартек — растении из семейства зонтичных. Сердцевина его медленно тлеет и потому долго храпит огонь.
Тайком унес я: всех искусств учителем
Она для смертных стала и началом благ.
И вот в цепях, без крова, опозоренный,
За это преступленье отбываю казнь.
Но что я слышу!
И шорох какой-то, и ветром пахнуло.
То боги, или люди, или, может быть,
Те и другие к утесам далеким
Пришли, чтоб казнь увидеть? Для чего ж еще?
Глядите, вот я, скованный, несчастный бог!
Да, я ненавистен и Зевсу, и всем
Богам, что при Зевсовом служат дворе.
Они ненавидят меня потому,
Что меры не знал я, смертных любя.
О, горе, что слышу? Не стая ли птиц
Шумит надо мною? От рокота крыл,
От мерного шелеста воздух дрожит.
Что б ни было это, мне страшно.

Ободрись! Не бойся! Ведь с любовью наша стая
Взапуски, на крыльях быстрых,
К этой скале прилетела. Отец
Просьбам дочерним внял.
Гнали меня легкие ветры.
Грохот железа проник и в глубь
Наших пещер, и, скромность забыв, босиком,
Я в колеснице крылатой сюда метнулась.

Увы, увы!
Дети лона Тефии [45] Тефия — дочь Урана (Неба) и Геи, жена Океана, мать Океанид и речных божеств. , которых она
Родила Океану, что воду струит, [46] …Океану, что воду струит, извиваясь… — По представлению древнейших греков, океан, как река, опоясывал плоский круг земли.
Извиваясь, и землю потоком своим
Омывает бессонно!
Поглядите, какими цепями меня
Приковали к скале
И какую, обрыва отвесного страж,
Незавидную службу несу я!

Прометей, я вижу.
Пеленой тумана слезы
Мне окутывают очи:
Горько глядеть мне, как тело твое
Сохнет в цепях стальных,
К камню прикованное позорно.
В новых сегодня руках Олимп,
Правит на нем, законов не ведая, Зевс.
Те, что великими слыли, ничтожны стали.

Пускай бы меня под землю, в Аид.
Упрятал он, в Тартар низвергнул глухой,
Пускай бы в темницу бросил меня,
Где мертвые мраком сокрыты!
Тогда б никого, ни богов, ни людей,
Потешить страданье мое не могло.
Ведь я на потеху заклятым врагам
Игралищем ветров повешен!

Кто из богов так тверд и зол,
Чтоб радостью была ему
Твоя беда? Кто боль твою
Не разделяет? Зевс один. Упрям и дик,
Он Урановых детей
Злобно душит. Он уймется,
Лишь когда насытит сердце
Или кто-то, изловчившись,
Власть у него отнимет силой.

Сегодня в оковах железных томлюсь,
Но время придет, и правитель богов
Попросит меня указать и раскрыть
Тот заговор новый, который его
Державы лишит и престола.
Но будет он тщетно меня обольщать
Своим сладкоречьем, и тщетны тогда
Любые угрозы его — ни за что
Не выдам я тайны, покуда с меня
Не снимет безжалостных этих оков,
Покуда за этот позорный мой плен
Сполна не заплатит!

Ты дерзок, не сдаешься ты,
Под пыткой на своем стоишь.
Не лучше ль придержать язык?
Томит, изводит душу мне сверлящий страх.
За тебя страшусь, пойми.
Где, плывя по морю муки,
Берег мирный увидал ты?
Непреклонно сердце Зевса,
Тверд и жесток рожденный Кроном.

Я знаю, суров он и волю свою
Считает законом. Но время придет —
Согнется и он,
Смягчится, уступит. Заставит нужда.
Уймет он тогда безумный свой гнев
И сам поспешит, союзник и друг,
Ко мне как к союзнику-другу.