Эсхил - Античная драма

Ее слова страдальческой судьбе
Отрадное сулят успокоенье,
Но я несу, царица, восхищенье,
Пусть горькое, но все-таки тебе…

О, злая лесть — на сладостной облаве
Твоих сетей всегда обилен лов.
Я не хочу отрадной неги слов,
Пускай они мне говорят о славе…

Да, музыка!.. Но эти ризы слов
Узорные… зачем они? Ведь сердцу ж
Лишь Ипполита речь была б отрадна.
Зачем же прямо так и не сказать?
Тянуть зачем, когда вопрос поставлен
Решительный — о жизни? Будь сама
Женою ты разумной и спокойной,
Иль думаешь: тебе бы этот шаг
Я предлагать решилась… для утехи?
Но речь идет о жизни… И никто
Меня, надеюсь, жены, не осудит.

О, ужас, ужас!.. Замолчишь ли ты?
Иль ток речей позорных не иссякнул?..

Позорных! Пусть… Позорные слова
Теперь тебе полезней благородных…
Не лучше ль жизнь усилием спасти,
Чем славою венчать твою могилу?

О нет! О нет, ради богов. Права
Ты, да, я знаю… Но позор не меньше
От этого. Я цепь Эрота с честью
Еще носить хочу… Но ты ведь в бездну
Меня зовешь… О нет, о нет, о нет!..

Ну, рассуди ж… Кто спорит, было б лучше
Не полюбить. А полюбила ты,
Так не беда: найдем мы исцеленье.
Есть у меня и средство от недуга
Любовного — ни чести не вредит,
Ни разума оно не потемняет…

Питье иль мазь твое лекарство, няня?

В том пользы нет, что много будешь знать.

Но хитрости твои мне страшны… Нет ли
Дурного в них… Опасного чего?

Чего же ты боишься, не пойму я…

Речей твоих, чтоб о беде моей
Тесеев сын по ним не догадался…

И полно… Все улажу я, дитя.
Ты только будь за нас теперь, Киприда,
Владычица морская… Остальное
Не перейдет за тесный круг друзей…

О Эрот! О Эрот!
На кого ополчился ты,
Тем глаза желанье туманит,
В сердце сладкая нега льется…
Но ко мне не иди, молю тебя,
Ни с бедой, Эрот, ни в ярости.
Нет такого огня и лучи светил
Со стрелой не сравняются горние,
Что из рук своих мечет в нас,
Дня сын, и стрелой Кипридиной…

Слепота! Слепота!
Гекатомбы [156] Гекатомба — большое, торжественное жертвоприношение, буквально — «приношение ста быков». кровавые
Мечем мы на бреге Алфея, [157] …на бреге Алфея… — то есть в Олимпии, где находилось святилище Зевса Олимпийского.
Аполлону — в Пифийских храмах…
А Эрота, царя над смертными,
Ублажить, дитя Кипридино,
Не хотим. Пусть ее теремов любви
Он ключарь, но для нас он жестокий бог:
Сеет смерть и проклятия,
Куда ступит Эрот, Зевесов сын…

Ярма не познавшая дева [158] Ярма не познавшая дева… — Вся эта строфа посвящена похищению Гераклом Иолы, дочери эхалийского царя Эврита.
И брачного чуждая ложа
В садах расцвела Эхалийских,
Но, крови и пламени полны,
Дымятся палаты Еврита,
И терем пылает царевны,
И нимфу дрожащую сыну
Алкмены под адские гимны
Проклятий и смерти Киприда
Вручает для горького брака…

Ограда священная Фивы, [159] Ограда священная Фивы… — Строфа посвящена истории Семелы.
Диркеи [160] Диркея — правильнее — Дирке. кипящая пена,
Вы ужасы миру о силе
Могли бы Киприды поведать.
Она, средь блистаний и громов
Склонивши на брачное ложе
Грядущую Вакхову матерь,
В объятия кинула смерти,
О, страшная сила и сладость!
Пчела с ее медом и жалом!

Оставьте песни, жены… Я погибла.

Что ж страшного в чертоге слышишь ты?

Там голоса. Постойте, дайте слушать…

Начало страшное… Молчу… Молчу.

Ах-ах…
Несчастная! Чего же ждать еще мне?

Что ты слышишь?
Чей же голос,
О любимая царица!
Что тебя, скажи, смутило?
Иль ты страшное узнала?

Я говорю вам — я погибла… Шум
Там, за стеной… вы слышите ль, как шумно?

Но ведь ты у самой двери.
Иль сама узнать не хочешь?
О, прислушайся ж, царица,
Отчего кричат в чертоге?

Я слышу сына амазонки: мечет
Он громы на прислужницу мою.

Да, я слышу — только смутно;
Разбери ж и мне скажи;
До тебя из двери близкой
Речи их ясней доходят.

Я слышу ясно, как зовет ее
Он своднею, предавшей господина.

Горе! Горе… дорогая.
Предана ты — нет спасенья.
Больше нет и тайны, Федра.
И от друга ты погибла.

Она меня сгубила… Мой недуг
Ему она пересказала. Мне ж
Она дала в лекарстве выпить яду.

Но дальше что ж? Где выход ты найдешь?

Или сама я знаю?.. Двери дома Аидова я вижу пред собою.

Вы, светлые лучи!.. И ты, земля!..
И это было сказано?.. О, ужас!..

Ах, тише, тише… Могут услыхать.

Я не могу молчать… Ведь это ж ужас…

Десницею могучей заклинаю…

Прочь, руки прочь… И выпусти мой плащ…

У ног твоих, у ног молю пощады.

Какой? Ведь ты ж, по-твоему, права.

Огласки я боюсь. Пойми, огласки.

Прекрасного молва не оскорбит.

Дитя мое — ты ж клялся, вспомни только…

Устами, да, — но сердце ни при чем. [161] Устами, да, — но сердце ни при чем. — Этот стих пародирует Аристофан в комедии «Лягушки»: «Язык клялся, но выбран мной Эсхил».