Катулл - Лирика Древнего Рима

Трижды по жребиям он добрые знаки давал:

Рок возвращенье сулил; но не мог он тебя успокоить:

Слезы на грудь ты лила, наш ненавидела путь.

15 Я же, отдав прощальный приказ, плохой утешитель,

Тайной тревогой томим, новых задержек искал,

Робко на птичий полет, 157на дурные предвестья ссылался

Или на то, что настал праздник Сатурна святой. 158

Ах сколько раз, отправившись в путь, начинал вспоминать я,

20 Как оступился в дверях — знак неминуемых бед!

Пусть не дерзает никто уезжать против воли Амура

Иль пусть припомнит, дерзнув, как воспротивился бог.

Что мне Изида твоя, о Делия? 159Разве поможет

Систра гулкая медь 160в трепетных пальцах теперь?

25 Что мне в том, как, святыню почтив, ты чисто умылась

И одиноко легла в чистую (помню!) кровать?

Ныне меня поддержи, о богиня. (Ведь можешь лечить ты, —

В храмах о том говорит множество ярких картин.) 161

Пусть, выполняя обет, сидит моя Делия ночью 162

30 В белой одежде льняной возле священных ворот

И, волоса распустив, тебе дважды в день воспевает

Славу, сияя красой перед фарийской толпой; 163

Мне же да будет дано поклоняться родимым пенатам,

С каждой луной фимиам древнему лару курить…

35 Как беспечально жилось под властью Сатурна, 164покамест

Не проложили еще в мире повсюду дорог!

Гордый сосновый корабль не резал лазурные волны,

В бурю еще не кидал крылья своих парусов,

И барышей не искал мореход в неизведанных странах,

40 На корабли не грузил ценный заморский товар.

В те времена под ярмо не склонял своей шеи могучей

Бык и удил не кусал зуб укрощенных коней;

Не было в доме дверей, а в поле врытого камня,

Чтобы межой отделить пашню от пашни чужой.

45 Мед источали дубы, и людям беспечным навстречу

Овцы охотно несли вымя свое с молоком.

Не было войск, ни битвы в полях, ни гнева, и копий

Грубый кузнец не ковал, грозный своим мастерством.

Ныне Юпитер царит — и повсюду убийства да раны,

50 Ныне открыты моря, множество к смерти дорог.

Сжалься, отец! Пред чем мне робеть? Я клятв не нарушил,

Дерзких не молвил я слов против священных богов…

Если изжиты уже судьбою данные годы,

Камень поставь надо мной с надписью краткой такой:

55 «Здесь почиет Тибулл, сраженный безжалостной смертью

В дни, как Мессале вослед шел по полям и морям».

Но за покорность мою велениям нежным Амура

Ты мне, Венера, пролей свет Елисейских полей,

Где без конца хороводы звенят и в порхании резвом

60 Сладостно песни поют горлышки тонкие птиц;

Дикая новь корицу родит, и широко по нивам

Щедрый кустарник возрос благоухающих роз;

Юноши тешатся там, играя средь девушек нежных,

И поединки меж них вечно заводит Амур.

65 Тот, кто любил и был унесен прожорливой смертью,

Там на венчанных кудрях миртовый носит убор…

Грешных же сумрачный кров сокрыт во мраке глубоком,

Глухо и грозно вокруг черные реки шумят.

Там, над челом взъерошив гадюк, Тисифона 165бушует,

70 Мечутся взад и вперед толпы безбожных теней;

Дальше хрипит у ворот змеиными пастями Цербер,

Черный на страже стоит кованных медью дверей;

Кружит вихрь колеса преступную плоть Иксиона,

Кто на Юнону посмел дерзкой мечтой посягнуть;

75 Там же лежит, распростерт на девять югеров, Титий,

Печенью черной кормя стаю назойливых птиц;

Тантал в стоячей воде томится, но только захочет

Жажду свою утолить, воды бегут от него;

Здесь семья Данаид, оскорбившая волю Венеры,

80 Воду из Леты несут вечно в бездонный сосуд.

Там да сгинет и тот, кто над страстью моей надругался,

Кто мне со зла пожелал долгих военных трудов!

Ты ж целомудренна будь, молю; и ревниво старушка

Пусть над тобою сидит стражем святой чистоты;

85 Сказывать сказки начнет и, рядом светильник поставив,

Пряжи долгую нить на веретенах сучить;

Девушка подле тебя, утомленная тяжким уроком,

Будет тихонько дремать, пряжу роняя из рук.

Тут бы внезапно войти, без всяких предупреждений,

90 Чтобы явиться к тебе гостем, упавшим с небес!

Ты мне тогда, как была, навстречу, Делия, кинься,

Длинных волос не прибрав, так и беги босиком!..

Вот о чем я молю, и пусть этот день долгожданный

Мчит к нам Аврора в огнях на светозарных конях.

Был я суров и не раз говорил, что разрыв мне не страшен;

Но как далёко теперь слава дерзаний моих!

Ныне мечусь, как по ровной земле под мальчишечьей плетью

Неугомонный волчок, пущенный ловкой рукой.

5 Гордого жги и пытай, чтобы слов хвастливых ни разу

Он не посмел повторить; грубые речи уйми.

Но пощади мою жизнь! Я тайною нашего ложа,

Лаской Венеры молю и поцелуем любви.

Помни, я тот, кто тебя во время тяжелой болезни

10 Спас (это ведомо всем) жаркой молитвой своей:

Сам вкруг постели твоей курил очистительной серой

В час, как звучал над тобой заговор ведьмы седой;

Сам я, чтоб страшные сны тебе не вредили, старался:

Сыпал священной мукой, трижды свершая обряд;

15 Сам я, повязку надев и тунику свою распустивши,

Тривии в тихой ночи девять обетов вознес. 166

Все это я совершил; но любовь — другой пожинает,

Рвет он, счастливец, плоды пылких молений моих.

Я же, безумец, мечтал о безоблачной жизни с тобою

20 В день, как поправишься ты, но воспротивился бог;

Думал в деревне я жить, где Делия — страж урожая,

Где под палящим лучом жатву молотят мою;

Будет мой виноград хранить она в полных корытах,

Пеной сверкающий сок, выжатый быстрой ногой;

25 Скот привыкнет считать, и привыкнет резвиться со смехом

Маленький раб на груди милой хозяйки своей;

Богу она воздавать приучится: грозди — за лозы,

Колос — за тучный посев, жертвенный пир — за стада;

Всеми пусть правит она, обо всем пусть заботится в доме,

30 Я же в хозяйстве моем рад оставаться ничем.

Скоро приедет туда Мессала, и яблок румяных

Нашему гостю нарвет Делия с лучших дерев.

Славного мужа почтив, сама пусть обед приготовит

И, хлопоча, как слуга блюда ему подает.

35 Так я мечтал, но, увы, по Армении благоуханной 167

Эвр разносит и Нот эти пустые мечты! 168

Часто заботы свои развеять вином я пытался,

Но превращала тоска в слезы хмельное вино;

Часто других обнимал, но Венера при первых же ласках,

40 Имя шепнув госпожи, вмиг охлаждала мой пыл;

Женщины, прочь уходя, кричали, что проклят я, верно,

Стали шептать, — о позор! — что я в колдунью влюблен.

Я не заклятьем сражен, но рук и лица красотою,

Золотом светлых кудрей нежно любимой моей.

45 Нет, не прекрасней тебя была голубая Фетида

В час, как послушный дельфин с нею к Пелею спешил.