Катулл - Лирика Древнего Рима

Лигера 179чистая синь — рыжих карнутов страна.

Но воспою ли я Кидн, 180струящий неспешные воды,

Вьющий в песке, как змею, тихой лазури струю,

15 Или же Тавр ледяной, 181приют киликийцев косматых,

Спрятавший в оползни туч темя небесных вершин?

Я расскажу ли о том, как в Сирии и в Палестине

Голубь порхает святой, 182белый — по всем городам,

Или как смотрится Тир 183в моря с высоты своих башен —

20 Первый, кто древле дерзнул ветру доверить корабль,

Как в пламенеющий зной, когда Сириус землю терзает,

Нил благодатный несет вод своих летний разлив?

Нил-прародитель! Твои описать я сумею ль истоки, 184

Молвить, в каких рубежах ты укрываешь главу?

25 Лишь по щедротам твоим долины не требуют ливней,

Не вопиют о росе травы сухие к богам.

Вечную славу поют, тебя и Озириса славят. 185

Варвары, свой вознося плач над мемфисским быком. 186

Первым Озирис был, кто сделал искусной рукою

30 Плуг и железом рассек нежное лоно земли,

Первым он семена рассыпал по девственным нивам

И с незнакомых дерев сочные снял он плоды.

Он научил нас к жердям подвязывать юные лозы

И непреклонным серпом кудри зеленые стричь;

35 Он же был первым, кто дал человеку сладчайший напиток,

Выжатый грубой пятой из виноградных кистей.

Сок этот нас научил, как голос возвысить до песни,

Также размеренный лад дал неискусным ногам;

Вакх земледельца живит, утомленного тяжкой работой,

40 Хмурому сердцу дает отпуск от вечных скорбей;

Вакх и несчастным рабам посылает покой долгожданный,

Хоть и звенят кандалы на изможденных ногах.

Нет у тебя ни скорбей, ни мрачной печали, Озирис,

Любишь ты гимны и хор, легкие игры любви,

45 Любишь богатство цветов и лоб, увенчанный хмелем,

Паллы шафранный покров, 187льющийся к нежным стопам,

Пурпура тирского ткань и сладостной флейты напевы,

Любишь и легкий ларец 188— тайных обрядов предмет,

К нам снизойди и Гения славь игрою и пляской, 189

50 Гения славь и виски чистым вином ороси;

Пусть благовонье струят блестящие волосы бога,

Пусть вязеницы цветов падают с плеч и с чела.

Дня сего Гений, приди: почту я тебя фимиамом,

Сладкий пирог испеку на мопсопийском меду. 190

55 Ты же потомство расти, Мессала! Оно да умножит

Подвиг отца, окружив почестью старость его.

Память дороги твоей не угаснет в земле Тускуланской,

Белая Аль6а ее в древних домах сбережет, 191

Ибо щедроты твои усыпили гравием крепким

60 Этот прославленный путь, в камень одели его.

Пахарь воздаст тебе честь, когда он из дальнего Рима

Ночью вернется домой, не повредив себе ног.

Гений рождения твой будь славен на многие лета,

Светел во веки веков, с каждым приходом, светлей!

Не утаить от меня значенья любовных намеков,

Тайны, звенящей подчас в шепоте сдержанных слов.

Жребий, внутренность жертв не нужны мне для их толкованья

Я предсказаний судьбы в щебете птиц не ловлю:

5 Руки волшебным узлом сама мне Венера связала, —

Мудрость я эту постиг, многими битый плетьми.

Брось притворяться и знай: сжигает бог беспощадный

Тех, кто не хочет ему волю свою подчинить.

Что тебе пользы сейчас расчесывать мягкие кудри,

10 Так или этак взбивать их шаловливую прядь?

Что тебе на щеки класть блестящий румянец и ногти

Столь мастерски подстригать опытной в деле рукой?

Зря подбираешь ты плащ, и зря ты меняешь одежды,

Обувью узкой такой ноги напрасно трудишь:

15 Видишь, иная мила, хоть и вовсе она не нарядна,

Хоть не лелеет кудрей хитростью долгих затей.

Уж не заклятьем ли злым, не крепким ли зельем старуха

Околдовала тебя в тихий полуночный час?

Чары старух урожай уводят в соседнее поле,

20 Чары и лютой змее вдруг заграждают пути,

Чары грозят и Луну совлечь с ее колесницы, —

И одолели б ее, если б не гулкая медь… 192

Что я тужу? Не опасны тебе ни заклятья, ни травы.

Нет, не нужна красоте помощь ночной ворожбы:

25 Чар и дурмана вредней — прикоснуться к любимому телу,

В долгом лобзанье прильнуть, ноги с ногами сплести.

Ты же, Фолоя, не будь суровою с мальчиком пылким

(Помни, Венера воздаст за горделивый отказ!).

Ценных даров не проси: пусть сыплет их старец влюбленный,

30 Чтобы на мягкой груди грела ты дряхлую плоть.

Гор золотых милей молодой, чьи щеки пылают

Гладкие, чья борода шею тебе не шерстит;

Вкруг его плеч ты обвей свои белоснежные руки, —

Жалким покажется вмиг даже богатство царей.

35 Скажет Венера тебе, как к мальчику льнуть потихоньку,

Чтоб не робел и скорей к нежным глубинам приник,

Как, языками борясь, во влажных сгорать поцелуях.

В шею, целуя, врезать страстные знаки зубов.

Дев же холодных, увы, ни алмазы не красят, ни жемчуг;

40 Их не желают мужи, спать им одним суждено.

Поздно любовь к себе призывать и позднюю юность

В годы, когда седина дряхлые тронет виски.

Срок — красоту наводить: скорлупою зеленых орехов

Волосы красить начнешь, годы скрывая свои; 193

45 Хватит заботы тогда вырывать поседевшие пряди,

С кожи морщины сгонять, омоложая лицо.

Помни: покуда еще цветут твои первые весны,

Пользуйся ими, — бегут резвой стопою они.

Сердце Марата не рви: что славы — мальчика мучить?

50 Строгой, красавица, будь только к седым старикам!

Сжалься над нежным, молю: ему причиняет желтуху

Не роковая болезнь, но непосильная страсть.

Бедный! Покинут тобой, как часто он в жалобах горьких

Здесь изнывал и вокруг все было влажно от слез!

55 «Что за презренье ко мне? — стонал он. — Я стражу сломил бы:

Тех, кто желаньем горит, хитростям учит сам бог.

Тайной любви я уловки постиг: умею беззвучно

Тихий сорвать поцелуй, страстные вздохи сдержать;

Всюду я, всюду смогу прокрасться во мраке полночном

60 И потаенным ключом двери бесшумно открыть.

Что мне в искусстве моем, если презрен любовник несчастный,

Если злодейка моя даже с постели бежит?

Ах, обещает не раз, но всегда вероломно обманет:

Часто в терзаниях злых ночь я не сплю напролет,

65 Жду, не придет ли она, и в каждом шорохе легком

Жадно готов я ловить звук отдаленных шагов».

Мальчик мой бедный, не плачь: ведь ты ей сердца не тронешь!

Верь мне, напрасно твои веки распухли от слез.

Ты же, Фолоя, узнай, что гордость богам ненавистна,

70 Что не поможет тебе ладан святых алтарей.

Некогда так и Марат шутил над несчастной любовью;

Чуял ли он, что над ним реет уж мстительный бог? 194

Он, говорят, смеяться дерзал над слезами страданья,

И отговоркой пустой страсть он любил разжигать.

75 Нынче претит ему спесь, и нынче уж он ненавидит