Исократ - Собрание речей

Вот то, что я думаю по этому поводу. Дело обстоит именно так, но, если ты страстно желаешь приобрести богатства, увеличить свое могущество и одновременно подвергнуться всем тем опасностям, при которых все это приобретается, ты должен звать себе в советники иных людей. Напротив, если всего этого у тебя достаточно, и ты стремишься только к добродетели, доброй славе и благорасположению со стороны многих людей, — в этом случае ты должен прислушаться к моим речам и искать общества тех, кто наилучшим образом управляет собственным государством; надо также попытаться их превзойти.

Я слышу о правителе Мефимны Клеоммисе, проявившем себя во всех остальных делах прекрасным, рассудительным и воспитанным человеком, что он не только полностью воздерживается от того, чтобы казнить или изгонять своих подданных, продавать с торгов их имущество или причинять им какое-либо иное зло, но, напротив, обеспечил полную безопасность своим согражданам, вернул изгнанников и возвратил всем вернувшимся их состояние, которое они потеряли. Тем же людям, которые их имущество приобрели, он вернул затраченные ими деньги. Кроме того, он вооружил всех своих подданных, нисколько не опасаясь при этом, что кто-либо из них вступит в заговор против него. А если даже кто-нибудь и попытается это сделать, то он уверен, что лучше ему погибнуть, показав образец добродетели своим согражданам, чем жить продолжительное время, став при этом причиной величайших бедствий для своего государства.

Я мог бы значительно больше написать тебе относительно всего этого и, может быть, более искусно, если бы мне не нужно было так срочно отослать тебе это письмо. Я еще обращусь к тебе с советами, если мне не помешает моя старость, теперь же я хочу поговорить о личных делах. Ведь Автократор, везущий это письмо, — наш друг, у нас с ним были одни и те же занятия, часто я уже пользовался его искусством [138] Бласс и Мюншер предполагают, что Автократор был врачом или прорицателем. и, наконец, дал ему совет относительно поездки к тебе. Поэтому я хотел бы, чтобы ты хорошо его принял, и чтобы вам обоим это было на пользу, чтобы было ясно, что-то, о чем он просит, он получит отчасти благодаря моей помощи.

Не удивляйся, что я с такой охотой пишу тебе, в то время как Клеарха я никогда ни о чем не просил. Ведь почти все, кто приплывает от вас, утверждают, что ты подобен лучшим из моих учеников. Что же касается Клеарха, то люди, которые с ним общались в то время, когда он был у нас, признавали, что он наиболее свободомыслящий, приветливый и человеколюбивый из тех, кто меня окружает, когда же он захватил власть, то оказалось, что он так переменился, что вызвал удивление всех, знавших его прежде. И вот по этим причинам между нами наступило отчуждение. Тебя же я одобряю и весьма бы ценил дружеское расположение к нам. Впрочем, вскоре ты сможешь показать, соответствуют ли твои настроения нашим, ибо ты позаботишься об Автократоре и пошлешь нам письмо, возобновляя прежнюю дружбу и отношения гостеприимства, которые нас ранее связывали. Будь здоров и, если тебе нужно что-нибудь от нас, — напиши.

Зная, Архидам, как много людей стремятся прославить в хвалебных речах тебя, твоего отца и весь твой род, я предпочел оставить им этот вид речей, поскольку он очень легок. Сам же я замыслил призвать тебя к командованию и войнам, которые нисколько не похожи на совершающиеся ныне: однако в результате их ты доставишь величайшие блага и своему государству, и вообще всем эллинам.

Я сделал этот выбор не потому, что не знаю, какие речи легче составлять, но ясно сознавая, что отыскать дела прекрасные, великие и полезные трудно и не всегда удается; прославить же присущие вам добродетели я смог бы очень легко. Ведь в последнем случае у меня не было бы нужды самому изыскивать о них необходимые слова, но свершенное вами дало бы столь важные и многочисленные поводы, что восхваления, адресованные другим людям, ни в малейшей степени не могли бы сравниться с похвальным словом, которое было бы сказано о вас. Кто мог бы оказаться выше по благородству, чем те, кто произошел от Геракла и от Зевса [139] В мифе о сыновьях Аристодема (потомка Геракла) рассказывается, что они получили во владение Спарту при дележе завоеванной земли в Пелопоннесе. Из этих двух сыновей, которых звали Прокл и Еврисфен, Прокл стал основателем спартанского царского рода Еврипонтидов, откуда происходил Архидам. Геракл, являющийся, таким образом, родоначальником Еврипонтидов, был сыном Зевса. (общеизвестно, что таким происхождением можете гордиться только вы), или превзойти своей добродетелью тех, кто основал дорические государства Пелопоннеса и занял эту землю? Кто мог бы похвалиться, что преодолел столько опасностей и установил столько трофеев, сколько было установлено вами за время вашего царствования и гегемонии? Кто, пожелавший описать мужество, присущее всему вашему государству, вашу сдержанность нравов и строй, установленный вашими предками, затруднился бы отыскать соответствующие слова? Сколько можно было бы сказать речей о благоразумии твоего отца, о стойкости его духа в несчастьях, о том сражении, которое произошло в самом вашем городе? [140] Имеется в виду сражение спартанцев с войсками Эпаминонда незадолго до битвы при Мантинее. В этом сражении ты, будучи командующим, с небольшим войском сражаясь с превосходящими силами противника, отличился более всех и стал спасителем государства… Кто мог бы назвать более прекрасный подвиг? В самом деле, ни взятие вражеских городов, ни уничтожение множества врагов не является таким великим и славным деянием, как спасение отечества, подвергшегося столь грозным опасностям, — отечества не обычного, но выдающегося своими добродетелями. Даже если бы кто-нибудь рассказал об этом не риторически изысканно, но простыми словами и не в речи, стилистически отделанной, а только перечисляя факты, то и в этом случае он обязательно бы прославился.

Итак, конечно, я мог бы и обо всем этом надлежащим образом высказаться, сознавая, прежде всего, насколько легче изложить со всей полнотой уже имевшие место факты, чем разумно рассуждать о том, что должно произойти в будущем, а также зная, что все люди питают большую благодарность к восхваляющим лицам, чем к тем, кто дает советы (ведь первых они охотно причисляют к своим сторонникам, вторых же, особенно когда они оказываются непрошенными советчиками, они считают назойливыми людьми). Но хотя я все это сознавал заранее, я все же воздержался от речей, цель которых заключалась бы в том, чтобы угодить, и собираюсь говорить о таких вещах, на какие никто другой бы не отважился, — ибо я полагаю, что людям, желающим называться честными и разумными гражданами, следует избирать себе не наилегчайшие из всех видов речей, но самые трудные, не наиболее приятные для слушателей, но такие, которыми они принесут пользу как своим собственным государствам, так и всем остальным эллинам: вот именно этот вид речей я избрал для себя ныне.