Исократ - Собрание речей

Даже основываясь только на хронологии, каждый легко может доказать лживость речей, порочащих Бусириса. Ведь те же люди, которые обвиняют Бусириса в умерщвлении чужеземцев, утверждают, что он умер от руки Геракла. Однако все, кто вел разыскания о древности, единогласно признают, что Геракл был на четыре поколения моложе Персея, сына Зевса и Данаи, а Бусирис был старше Персея более чем на 200 лет. Разве не странно, что ты, желая снять с Бусириса обвинение, пренебрег этим доводом, столь очевидным и веским. Однако тебя нисколько не интересовала истина, и та стал повторять богохульства поэтов, рассказывающих, что потомки богов совершили и претерпели вещи, куда более ужасные, чем отпрыски самых нечестивых людей; о самих же богах они наговорили такое, что, пожалуй, никто не осмелится сказать даже о своих врагах. Ведь они обвиняли их не только в кражах и прелюбодеяниях, не только утверждали, что они находились в услужении у людей, но придумывали о них, что и детей они поедали, и отцов оскопляли, и на матерей оковы накладывали, и другие многие беззакония совершали [155] Мифы рассказывали о похищении Гермесом стад Аполлона, о прелюбодеянии Ареса и Афродиты, о том, что Аполлон во искупление своего греха пас стада Адмета, Крон оскопил своего отца Урана и поедал детей, рожденных ему Реей, а Гефест по приказанию Зевса заковал в цепи свою мать Геру. . Хотя поэты и не понесли законного наказания за все эти измышления, но все же не избегли кары [156] Гомер, по преданию, был слепым, Стесихор ослеп на время, а ямбы Архилоха свидетельствуют о его ссорах с близкими и пребывании на чужбине. : одни из них стали скитальцами, лишенными самого необходимого, другие ослепли; один был вынужден покинуть свою родину и провел всю свою жизнь, враждуя с самыми близкими людьми, Орфей же, более других причастный к подобным измышлениям, был разорван на части [157] Орфей, согласно одной из легенд, был разорван на части вакханками. . Поэтому, если мы не утратили разум, не будем подражать их речам, не будем в одно и то же время карать за оскорбление граждан и снисходительно прощать непозволительные речи против богов; наоборот, будем считать, что и те, кто произносит такие речи, и те, кто верит им, совершают одинаковое кощунство.

Я считаю, что не только боги, но и те, кто родился от них, непричастны ни к чему скверному; они и сами обладают всеми добродетелями, и для других стали руководителями и учителями в их прекраснейших начинаниях. Разве не нелепо полагать, что боги, от которых зависит то, какими вырастут наши дети, совершенно не заботятся о своих собственных. Если бы кто‑либо из нас был в состоянии изменять человеческую природу, он даже рабов не оставил бы подлыми; богам же мы бросаем упрек, что они до такой степени пренебрегали собственными детьми, что те выросли у них нечестивыми и преступными. Ты считаешь себя способным изменить к лучшему природу совсем чужих тебе людей, если только они придут к тебе учиться, и в то же время полагаешь, что боги не прилагают ни малейшей заботы о том, чтобы их дети были добродетельны. Из твоих слов следует, что, как ни рассматривай, боги неминуемо оказываются в самом постыдном положении: или они вовсе не стремятся к тому, чтобы их дети были порядочными, а это означает, что их душевные качества даже хуже, чем у людей; или они хотят, но не в состоянии добиться этого — стало быть, их возможности меньше, чем у платных учителей мудрости.

Немало еще осталось сказать такого, из чего можно было бы построить или похвальную, или защитительную речь, но я не считаю нужным говорить много. Ведь не для этого, чтобы дать посторонним людям образец красивой речи, говорил я все это, а только для тебя, желая показать, как следует сочинять похвальную и защитительную речи. То же, что сочинил ты, всякий справедливо сочтет не защитой Бусириса, а поддержкой возводимых против него обвинений. Ведь ты не опровергаешь обвинений, а только разъясняешь, что другие тоже виновны в подобных преступлениях. Но оправдания, которые ты для него таким способом находишь, вздорны. В самом деле, нелегко найти такое преступление, которое не совершали бы уже прежде. Разве не предоставим мы всем и каждому легкий способ оправдаться и не создадим великих возможностей для любого, склонного к подлости, если будем освобождать от наказания изобличенных преступников в тех случаях, когда выяснится, что другие уже совершали подобное. Лучше всего обнаружится слабость твоих речей, если ты поставишь себя на место обвиняемого. Подумай, как почувствуешь ты себя, если против тебя будут выдвинуты тяжкие и страшные обвинения и кто‑нибудь станет защищать тебя подобным образом. Я уверен, что такого заступника ты возненавидишь больше, чем обвинителей. Так не позорно разве сочинять такие речи, которые, будь они произнесены в твою защиту, вызвали бы у тебя величайший гнев? Обрати внимание также и на другое и разберись в этом как следует. Если кто‑нибудь из твоих учеников решится совершить то, что ты восхваляешь, разве не окажется он самым злосчастным человеком как из ныне живущих, так и из тех, кто жил раньше. Так стоит ли писать такие речи, если самое лучшее, что можно от них ожидать, это то, что они не смогут убедить никого, кто ознакомится с ними.

Ты, пожалуй, скажешь, что знал все это заранее, но просто хотел дать любителям мудрости образец [158] Под «любителями мудрости» Исократ имеет в виду не философов в обычном смысле слова, а риторов, подобных ему самому. , как нужно сочинять речь, чтобы оправдаться от позорных обвинений в некрасивых делах. Но даже если ты и не понимал этого раньше, теперь, думаю, тебе стало ясно, что обвиняемый скорей избегнет кары, не произнеся ни единого слова, чем защищаясь так, как ты предлагаешь. Несомненно и то, что сейчас, когда философия находится в смертельной опасности и подвергается нападкам, речи, подобные твоей, вызовут к ней еще большую ненависть.

Так вот, послушай меня и лучше всего не выбирай впредь низменных тем; в противном же случае стремись говорить только то, что ни самого тебя не выставит в дурном свете, ни подражающих тебе не осквернит, ни обучение ораторскому искусству не опорочит. И не удивляйся, что, будучи моложе и не находясь с тобой в близких отношениях, я взялся увещевать тебя. Я считаю, что не старшие возрастом и не самые близкие должны подавать советы в подобных случаях: это долг тех, кто знает больше других и хочет помочь.

Когда я был моложе, я предпочитал не писать речей на мифологические темы, а также речей, наполненных чудесами и ложью, хотя многие восхищаются ими больше, чем посвященными их собственному спасению. Я не писал речей, повествующих о древних событиях и эллинских войнах, хотя мне известно, что их справедливо восхваляют, а также речей, которые только кажутся простыми и лишенными стилистических прикрас, хотя люди, искусные в тяжбах, советуют молодежи обучаться таким речам для того, чтобы одерживать победы над противниками. Оставив без внимания сочинения такого рода, я стал писать речи, рассчитанные на то, чтобы подать совет, полезный нашему городу и всем остальным эллинам; они изобиловали предположительными умозаключениями, но содержали и немало противопоставлений, равных словосочетаний [159] Речь идет о фигурах Горгия antithesis и parisosis, вызывавших осуждение у Дионисия Галикарнасского. В «Логике» Аристотеля nqÝmhma — риторический силлогизм на основе вероятных предпосылок. и других блестящих риторических фигур, неизбежно вызывающих у слушателей шумное одобрение; теперь же я не пишу ничего подобного. По моему мнению, это не подобает и тем 94 годам, которые я прожил. Да и вообще не пристало людям, у которых уже седые волосы, говорить таким образом; нет, я буду говорить просто, как мог бы при желании сказать каждый, хотя добиться этого сумел бы только тот, кто захотел бы посвятить себя напряженному труду и сосредоточить на этом все силы своего ума. Я сказал об этом в самом начале с тем, чтобы не сравнивали эту речь, которая будет обнародована, с прежними по разнообразию риторических приемов, если она и покажется кому-нибудь слабее известных ранее. Пусть судят о ней по важности той темы, которая в настоящее время подвергается обсуждению.