Плутарх - Сочинения

думают, что никого из богов или демонов не касается забота о воспитании и образовании сменяющих друг друга урожаев детей и юношей, что нет бога, который имел бы попечение довести растущего человека до добродетели и не позволил бы ему уклониться или отойти от добрых задатков в его природе вследствие дурного окружения и отсутствия руководителя.

Но неприятно и стыдно даже говорить об этом, когда мы на каждом шагу встречаемся с человеколюбивой заботой божества, предусматривающего удовлетворение всех наших потребностей, в том числе и тех, в которых больше необходимости, чем красоты. Так уже само наше рождение, в крови и муках, лишенное благообразия, все же имеет божественных покровителей Илифию 1212и Лохию. 1213Без попечительства этих бодрых защитников было бы, пожалуй, лучше не родиться вовсе, чем родиться безобразным. И в болезни человека не покидает бог, ведающий этой областью, и даже после смерти, когда его защитником, успокоителем и проводником становится бог, говорящий о себе:

Но покровительство этого рода заключает в себе нечто зловещее; а можно ли назвать дело более священное и состязание более заслуживающее иметь бога своим распорядителем и судьей, чем эти заботы, связанные с соисканием благосклонности прекрасных молодых людей под руководством Эрота: и этом нет ничего постыдного или вызванного низменной необходимостью. Здесь только убеждение и обаяние, приносящее поистине «сладостный труд» и «благотомительное утомление» 1215и ведущее к добродетели и дружбе не «мимо от богов» 1216@ завершаемым, а имеющим своим руководителем и владыкой самого бога Эрота!@ товарища Муз, Харит и Афродиты. Он сочетает самое отрадное с самым прекрасным,

согласно Меланиппиду. 1217Выскажемся ли мы об этом как-либо иначе, Зевксипп?»

16. «Нет, клянусь Зевсом; — отозвался тот, — только так. Противоположное мнение было бы нелепо». — «Нелепо, — добавил отец, — еще и следующее. Уже древние различали четыре рода близости в человеческих отношениях — близость по крови, близость гостеприимства, близость товарищеская и близость эротическая. Каждый из этих родов имеет своего бога-покровителя — либо дружбы, либо гостеприимства, либо кровной близости, и только эротический род, словно получив неблагоприятное предзнаменование, остается лишенным божественной заботы и управления, тогда как именно он более всех в этом нуждается». — «Да, — сказал Зевксипп, — есть и в этом величайшая непоследовательность».

«Но здесь, — сказал отец, — наше рассуждение подходит, хотя и вскользь, к некоторым мыслям Платона. 1218Есть безумие, насылаемое на душу некими дурными смешениями вредных телесных соков, — тяжелая и опасная болезнь; но есть и другое безумие, источник которого не внутри, а вне нас: это некое проникающее в нас вдохновение, которое овладевает нашим разумом, сообщая ему движение высшей силы. И подобно тому как исполненный духа получает наименование «мужественный», а исполненный мысли — «разумный», так это состояние души, которой овладела божественная сила, носит название «вдохновения». Прорицительная сторона вдохновения восходит к одержимости Аполлона, а вакхическая к Дионису;

говорит Софокл: ибо служение Великой Матери и Пану причастно вакхическому исступлению.

Третье безумие охватывает нежную и чистую душу от Муз, подвигая ее на поэтическое и мусическое творчество. И каждому очевидно, от какого бога исходит воинственное исступление,

Но остается еще один вид исступления, отчуждающий человека от его обычного душевного состояния с величайшей силой, и о нем, Дафней, я хочу задать вопрос Пемптиду…

«Кто из богов подъемлет благоплодный тирс», 1221знаменующий наиболее язвительное и горячее вдохновение, которое обращено к добрым юношам и целомудренным женщинам?

Ведь мы видим воина, который, отложив в сторону свои доспехи, отрешился и от воинственного исступления:

он сидит как посторонний наблюдатель подвигов других; необузданные пляски вакхантов и корибантов затихают и успокаиваются, как только музыканты оставили трохеический ритм и фригийский лад; точно так же и Пифия, сойдя со вдохновляющего ее треножника, обретает полное успокоение. Но любовное безумие, раз оно охватило и воспламенило человека, не прекратит никакая Муза, никакой чарующий напев, никакая перемена места: влюбленные и в присутствии прекрасного предмета их любви находят в нем отраду, и в отсутствии тоскуют по нем, и днем преследуют, и ночью поют у его дверей, и трезвые призывают, и в застолье приветствуют.

Сказанное кем-то о созданиях поэтического воображения, что они могут быть названы снами бодрствующих людей, с большим основанием можно отнести к воображению влюбленных, которые, находясь вдали от своих возлюбленных, разговаривают с ними как с присутствующими, приветствуют их, обращаются к ним с упреками. Ведь наше зрение все остальные образы вписывает в память как бы водяными красками, и они скоро бледнеют и исчезают, и только образы любимых, как вписанные восковой краской, сохраняются навсегда живыми, движущимися, говорящими.

Римлянин Катон говорил, что душа влюбленного живет в душе любимого. Я же сказал бы, что в душе влюбленного присутствует вся душа любимого, вся его жизнь, характер и действия и благодаря этому влюбленный легко сокращает долгий путь, подобно киникам, которые говорят, что нашли «верный и скорый путь к добродетели». Ведь душа быстро приходит к дружбе и добродетели, как бы несомая на волне страсти вместе с богом.

Подводя итог, я скажу, что не без участия божества преисполняет восторг души влюбленных и не иной является их покровителем и направителем, как тот, которому мы посвящаем нынешнее празднование и приносим жертву.

Но так как мы различаем богов преимущественно по их силе и полезности, соответственно с тем, что и среди человеческих преимуществ мы, выделяем как наиболее божественные царственность и добродетель, рассмотрим сначала, не уступает ли Эрот в силе кому-либо из богов.

говорит Софокл; велика и мощь Ареса; но в этих богах мы некоторым образом наблюдаем те две силы, которые в той или иной мере уделены и остальным богам: одна из них направлена на сближение с прекрасным, другая — на противодействие злому, и обе изначала врожденны нашей душе, как это развивает Платон в своем учении об идеях.