Сыма Цянь - Исторические записки. Т. IV. Трактаты

Однако следом автор выдвигает тезис об искусном и неискусном использовании мер насилия, считая необходимым оправдывать лишь войны против «смутьянов» и непокорных племен. В качестве людей, злоупотреблявших применением военных мер, названы ставшие одиозными в официальной конфуцианской историографии последний правитель «династии» Ся — Цзе, последний правитель династии Инь — Чжоу-синь, последний правитель династии Цинь — Эр-ши-хуан. Зато ханьские императоры Гао-цзу (Лю Бан) и Вэнь-ди хотя и воевали, но прославляются как противники бессмысленных военных действий. Например, о Вэнь-ди Сыма Цянь говорит, что это был правитель, которого «Конфуций мог бы назвать совершенным мужем, обладающим добродетелями».

В таком соединении противоречивых точек зрения прослеживается явное стремление примирить конфуцианство и легизм, [23]«синтезированные во II в. до н. э. в ханьском конфуцианстве. Вторая часть трактата развивает космологическую теорию древней музыки, повествуя прежде всего о тесной связи всех элементов мироздания: Солнца, Луны, зодиакальных созвездий, изначальных жизненных сил Света ян и Тьмы инь с силами природы и всеобщего движения материи, проявляющих себя во всей жизнедеятельности на земле, в смене сезонов года и месяцев, в смене ветров восьми направлений, в годичном кругообороте всего живого и растущего. При этом строгий порядок развития природы обозначался и регулировался по сетке двенадцатеричного цикла так называемых «земных ветвей» — чжи *** и десятеричного цикла так называемых «небесных пней» — гань ***. Все космические, природные явления и сверхъестественные силы связаны тонами двенадцатиступенного хроматического ряда древней музыки и музыкальными трубками, издающими эти тоны: «В музыкальных тонах и в календаре [отражено то], с помощью чего Небо распространяет эманации пяти первоэлементов в восьми основных направлениях, и то, как Небо дает полную зрелость всему существующему». В. Н. Топоров подмечает весьма точно, что «в «Записях историка» ( Ши цзи ) Сыма Цяня отразилось сильное влияние школы темного и светлого начала и пяти элементов, прошедшее сквозь призму ханьского конфуцианства. (Подобно тому как медицина и атомистика оказали воздействие на древнегреческую концепцию истории, в Китае раннеисторические описания не могли не испытывать на себе влияние астрономии и музыки, которые толковали Вселенную как единый гармонический континуум...» [14, с. 144].)

Если пренебречь мистикой, верой древних в почти одушевленный мир светил, командующих жизнью на земле и посылающих всесильные ветры из каждого угла Вселенной, их поклонением изначальным силам инь и ян , а взглянуть на основную канву повествования, то мы обнаружим, что речь в общем-то идет о годичном кругообороте природы и жизни: северо-западный ветер Бу-чжоу, который распоряжается жизнью и смертью, и северный ветер Гуан-мо, несущий зимний холод, хотя опасны и страшны, но и при них где-то в глубине земли и Вселенной уже зарождаются силы жизни ян , могучие потенции нового расцвета природы; ветер Тяо-фэн, который гнездится на северо-востоке, знаменует появление и пробуждение всего живого и произрастающего на земле, приход весны; и так через лето и осень вновь к зиме, к временному угасанию всего растущего, к укрытию всего живого от холодов — концепция, отражающая неукротимые силы живой природы и ее бесконечность. Как прекрасно сформулировал И. С. Лисевич, «ветер в этих текстах не просто движение воздуха, как его видим мы, а вихрь животворящего космического эфира, заполняющий все [24]пространство между Землей и Небом, пронизывающий людей, животных и растения, рождающий времена года, несущий с собой жизнь и увядание» [11, с. 65].

Для развития древнего сознания естественным было постепенное оформление космологической теории музыки. Отдельные ее элементы мы встречаем в позднечжоуских и раннеханьских памятниках — в Го юе (гл. 3), в Ли цзи и в трактате Люй-ши чунь-цю (гл. 5), в котором говорилось: «Музыка — это то, что выражает гармонию Неба и Земли, согласованность сил инь и ян » [49, т. II, с. 298].

Третья часть гл. 25 содержит в себе математические вычисления, с помощью которых по законам акустики были найдены высоты воздушного столба и длины музыкальных трубок люй для двенадцатиступенного хроматического звукоряда (в пределах октавы), называемого ши эр люй *** *** *** или хуан-чжун *** *** (по названию первого тона этого звукоряда). Система люй , или люй-люй *** ***, которая была создана, очевидно, в конце эпохи Чжоу, устанавливала точные размеры длины музыкальных трубок и высоты столба воздуха в них или длины струн щипковых инструментов, рождающих соответствующий тон звукоряда. Числовые выражения каждого из пяти основных тонов встречаются уже в трактате Гуань-цзы [49, т. V, с. 311-312]. Как пишет советский музыковед Г. Шнеерсон, «они (китайцы. — Р. В .) знали, что соотношение длины струны или столба воздуха 1 : 2 дает октаву — наиболее консонирующее звучание; соотношение 2 : 3 дает чистую квинту, т. е. рождает новый тон, в отличие от октавы, которая лишь повторяет основной тон... По этому принципу и построены 12 трубок люй . Каждая последующая трубка должна быть в отношении 2:3 к предыдущей. Но чтобы не получить чрезмерно широкий диапазон, соотношения эти чередуют, изменяя размеры трубок один раз на ⅔, другой раз на 4/3, т. е. удваивают размер трубки, создающей тон, выходящий за пределы октавы» [16, с. 19].

Каждая ступень, каждый тон двенадцатиступенного звукоряда люй-люй символизирует один из месяцев года, одну пару часов суток. Все эти ступени связывались с положением Солнца и Луны на небе, с жизнью природы. Шесть нечетных тонов воплощали активное начало стихии ян , а шесть четных тонов — пассивное начало стихии инь , т. е. двух основ мироздания. Каждый тон пентатонной гаммы ( гун , шан , цэюэ , чжи и юй ) соотносился с одной из основополагающих стихий у-син , с одной из конфуцианских этических норм ( жэнь , ли , и , синь ] и с одной из планет солнечной системы. В двенадцатиступенном звукоряде к основным тонам относились тоны хуан-чжун , тай-цоу , гу-сянь , жуй-бинь , и-цзэ , у-и . В ряду промежуточных тонов значились тоны да-люй , цзя-цжун , чжун-люй , линь-чжун , нань-люй , ин-чжун . Этот звукоряд вместе со сложной ритуальной, [25]философской, естественнонаучной символикой был продуктом длительного развития. Можно, разумеется, найти определенные аналоги китайских звуков с тонами европейского звукоряда, но эти соответствия не вполне устойчивы. Так, в Британской энциклопедии (т. 5, с. 575) тон хуан-чжун соотносится с do , тай-цоу с ре , гу-сянь с фа и т. д.; в книге Ж. А. Аальста «Китайская музыка» (с. 15) тон гу-сянь соответствует европейскому ми ; в «Большом китайско-русском словаре» хуан-чжун приравнен к ре , тай-цоу к ми , гу-сянь к фа диез и т. д. Дело, очевидно, в том, что китайский звукоряд представлял собой незамкнутый, неравномерно темперированный музыкальный строй, допускающий вариантные интерпретации.