Иван Рак - Зороастрийская мифология [Мифы древнего и раннесредневекового Ирана]

— Нечему поражаться, — ответил Маздак, — разве ты не знаешь, что Моисей, да будет над ним благословение, обратил палку в змеев, а камень в двенадцать водяных источников? Он просил господа, чтобы водяная пучина поглотила фараона и его воинство, и великий бог исполнил его просьбу. А не подчинил ли бог Моисею землю? Когда Моисей приказал: «О земля, поглоти Каруна», — Карун исчез в земных недрах. Иисус, да будет благословенно его имя, возвращал к жизни мёртвых. Эти все чудеса ведь не от человека, а от бога. Вот и меня послал господь, дав мне власть над огнём. Я что скажу, — огонь подтверждает. Подчиняйтесь мне, а не то господний гнев вас накажет и всех погубит.

Тогда поднялся со своего места старец из Фарса:

— Не перечу мужу, глаголящему от бога и огня, над которым дана ему богом власть, признаю себя немощным, не помышляю более о дерзости, ухожу, а вы, как знаете, — сказал и отправился восвояси.

Когда встал с престола Кобад, разошлись мобеды, возликовал Маздак и затворился в храме огня, чтоб предаться там семидневному служению.

Кобад же ночью призвал к себе Ноширвана и спросил:

— Уезжая, мобед вручил меня тебе. Ты и должен взяться, за уничтожение этой ереси. Что надо делать?

— Если шах доверяет мне, — ответил Ноширван, — и никому не скажет ни слова, я завершу это дело, сотру с лица земли и Маздака и его приспешников.

— Ни с кем не буду говорить, кроме тебя.

— Итак, фарсский мобед уехал, маздакиты потеряли голову [378] от радости, следовательно, что ни придумаем совершить, будет ладно. Убить Маздака — дело самое лёгкое, но надо предвидеть, что его сторонники — многочисленны; убьём главаря, маздакиты рассеются по всей стране, возбудят смуту среди народа, наступят трудности для нас самих и государства. Надо так устроить, чтобы убить всех сразу, ни один чтоб не остался в живых, никто не спас бы головы от нашего меча.

— Как же ты думаешь это совершить?

— Когда выйдет Маздак из храма и придёт во дворец, пусть шах умножит свои почести, окажет ему ещё большие знак внимания, чем прежде, а потом, уединившись с ним для беседы, скажет: «Смягчился Ноширван с того дня, как фарсский мобед признал себя побеждённым, намеревается уверовать в тебя, устыдился того, что говорил ранее».

Прошла неделя, Маздак пришёл к Кобаду. Тот оказал ему почести, выразил чрезвычайное смирение и сказал то, что присоветовал Ноширван.

— Много людей смотря на Ноширвана и слушают его, — ответил Маздак, — если он обратится в нашу веру, примет её весь мир. Я предстательствовал перед огнём, чтобы бог помог ему в обращении.

— Ты сделал хорошо, — сказал Кобад, — ведь он — мой наследник, к тому же народ и воины любят его. Если он обратится в нашу веру, ни у кого не останется долее повода для сомнений. В честь этого события я велю выстроить каменную башню с верхом из золота, ярче солнечного света, подобно тому, как почтил такой же постройкой Гиштасп Зердошта!

— Скажи Ноширвану, — заключил Маздак, — что я буду за него молиться. Твёрдо уповаю, что его обращение будет угодно Йездану.

Вечером Кобад передал Ноширвану разговор с Маздаком. Ноширван посмеялся и сказал:

— Через недельку пусть шах снова позовёт Маздака и сообщит ему, Ноширван, мол, вчера видал страшный сон, испугался, ни свет ни заря пришёл ко мне, говорит: «Видел я, отец, во сне: идёт на меня громадное пламя, и всё ищу, где бы укрыться, смотрю — приближается некто с дивным лицом, спрашиваю его: „Что нужно огню от меня?" — „Сердится на тебя огонь за то, что обозвал ты его лжецом". — „Ты-то откуда знаешь?" Отвечает: „Серошу всё известно". Здесь, мол, Ноширван проснулся и хочет идти в храм огня, сжечь в жертву мускус, алоэ и амбру, молиться три дня, чтобы вымолить милость у Йездана».

Ещё сильнее обрадовался Маздак, когда услыхал всё это от Кобада и узнал, что Ноширван на самом деле выполнил свой обет.

Прошла ещё неделя, опять говорит Ноширван Кобаду: [379]

— Сказки Маздаку: приходил, мол, ко мне Ноширван, говорит: „Я уверился в истинности этой веры и в том, что Маздак — божий посланец; одного только побаиваюсь, не очень ли много противников у него, не восстали бы они, да и не захватили бы нашей державы. Надо было бы узнать, сколько приверженцев новой веры да кто они. Если их много, сила, значит, с ними, я сейчас же приму Маздаково учение, а если не так, подожду, пусть возрастёт их число, тогда наделю их оружием, и, уже сильные и крепкие, мы, провозвестив новую веру, обратим в неё народ огнём и мечом». Если, о шах, Маздак ответит тебе, что у него много сторонников, скажи ему: «Сосчитай и выпиши их имена, да не останется ни одного, которого я не знал бы».

Маздак и сделал то, что попросил его Кобад; он сосчитал своих приверженцев, внёс их в список и передал список Кобаду; оказалось, что число маздакитов — двенадцать тысяч, горожан и воинов.

— Вечером я позову Ноширвана и всё передам ему, — сказал Кобад Маздаку, — а чтобы ты знал, когда Ноширван перейдёт в нашу веру, я прикажу, как только это случится, бить в барабаны и играть в рога, так что и в твоём дворце будет слышно.

Вечером по уходе Маздака Кобад призвал Ноширвана и передал ему список, рассказав то, что он обещал.

— Прекрасно! — одобрил Ноширван. — Распорядись, чтобы били в барабаны, а завтра, когда увидишь Маздака, скажи ему, что список положил предел сомнениям Ноширвана и он, мол, окончательно предался нашей вере. Будь в списке пять тысяч человек, Ноширван нашёл бы это число недостаточным, а вот двенадцать тысяч — другое дело, теперь не страшно, если весь мир восстанет против нас, к тому же мы все трое будем действовать заодно».

После первой стражи ночи Маздак услыхал бой барабанов, звуки рогов и воскликнул:

— Ноширван принял нашу веру!

Ещё больше он обрадовался на другой день, когда на шахском приёме Кобад передал ему слова Ноширвана. После приёма Кобад пригласил Маздака в отдельные покои, туда же пришёл и Ноширван, принёс с собою в дар множество золота, драгоценностей и просил извинения за всё, что произошло ранее между ним и Маздаком. Затем приступили к разрешению дел.

— Ты — повелитель мира, — сказал Ноширван отцу, — Маздак — пророк господень, отдайте мне командование над войском. Я устрою так, что не останется в мире ни одного противника нашей веры.

— Быть по сему, — решил Кобад.

— Для того же, чтобы начать действовать, — продолжал Ноширван, — надо разослать Маздаку по городам и округам, принявшим [380] уже веру, своих доверенных. Пусть они известят людей вдали и вблизи от нас, что через три месяца в такую-то неделю и в такой-то день мы приглашаем их собраться в наш дворец, чтобы наделить платьем, доспехами и оружием. А для того чтобы сохранить в тайне наши намерения, пусть в указанный день всем собравшимся будет предложено угощение, они поедят, затем перейдут в другой дворец пить вино — да осушит каждый по семи кубков! — тогда они оденутся группами по пятнадцати-двадцати человек в мои одежды, возьмут лошадей, доспехи, вооружение и будут готовы к выходу. Мы провозгласим новую веру, кто примет её, — да спасётся, кто не примет — будет нами убит.