Array Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

Если все воспоминанья ты развеяла, как дым,
И завистник торжествует, вместе с вымыслом своим;

Если недруги сумели свой напев тебе напеть,
Обольстили клеветою, заманить сумели в сеть;

Если им — твое доверье и улыбки все твои,—
Все равно останусь верен обещаниям любви!

Все равно готов, как прежде, жизнь пожертвовать тебе —
Хоть не светит луч надежды в горестной моей судьбе!..

Но прошу: не торопись ты отвращать своей души —
Ведь недаром говорится: «Поспешая, не спеши!»

Увлечет тебя далеко неприязни бурный вал…
Я ж взываю лишь к терпенью — как всегда к нему взывал.

Разве не был я доволен, не был рад, попавши в плен,
Ничего не получая всей любви своей взамен?

Не прощал тебе я разве прегрешений целый рой,
Что невольно или вольно совершала ты порой?

Даже мысль о том, что может красота содеять зло,
Для меня была греховной: красоте оно не шло!..

И сейчас ты мной владеешь, я люблю тебя такой,
Даже в зыбких сновиденьях я не грежу о другой!

Ты ж хотела опорочить непорочный наш союз,
Ты не верила, как видно, в долговечность наших уз.

Так поверь, что не хочу я изменять мечте о той,
С кем союз души и сердца блещет чистой красотой!

Но кинжал твоей измены глубоко проник в меня,
Он поверг в смятенье веру, скинул всадника с коня!..

Только все мои укоры ты умела отвести —
Словно ты привыкла споры с богословами вести;

Словно суть всего познала, все загадки бытия…
О, когда б ты прежней стала — мир в душе обрел бы

Ничего не надо боле — видеть лишь черты твои…
Что ж, прими привет прощальный умирающей любви.

Влюбленный, простившись с тобой у дверей,
Простился с покоем и с тайной своей.

Но вновь он всего не сказал напрямик,
Так быстро мелькнул провожания миг!..

Сестра полнолунья! Неужто Аллах
Тот миг сохранить не захочет в веках?

Когда не со мною, не рядом она,
То ночь беспросветно, кошмарно длинна;

Когда же ты здесь, — как виденье легка,—
Ропщу я, что ночь для меня коротка!

К нему с востока донеслось дыханье ветерка —
И пробудилась память в нем и вспыхнула тоска,
И слезы потекли из глаз, они текли ручьем:
Тому, кто молод и влюблен, поплакать есть о чем.
Есть отчего грустить всегда!

Два друга знают, отчего и почему скорблю
И что, пока могу терпеть, сжав зубы, я терплю.
Всегда старался отдалить я приближенье бед,—
«Сегодня — пир, а завтра — бой» {351} 351 « Сегодня — пир, а завтра — бой », — Слова, приписываемые древнеарабскому поэту Имруулькайсу (см. выше, стр. 719) (см. коммент. 9 — верстальщик) , которые он якобы произнес во время ппра, получив известие об убийстве отца. , — как говорил поэт.
Постигла и меня беда!

Ночь натянула тетиву, и стрелами невзгод
Я прямо в сердце поражен — стрелок был метким тот!
Посланец бед нанес удар недрогнувшей рукой…
Пытаюсь в медленной звезде я обрести покой.
Неспешный путник — та звезда…

В тюрьме суровой дни текут тоскливою волной.
Кордова, как прекрасна ты! К тебе стремлюсь одной!
Покоя в сердце не найду и не предамся сну,
Пока те радостные дни и ночи не верну!
От них не стало и следа…

О, как чудесен твой предел — идет там шумный пир,
И гул веселых голосов звучит на целый мир,
И ясен день, и ночь светла, и утренним дождем
Покров твой мирный орошен, и все цветет на нем.
Все, как и в прошлые года…

Благоухает базилик, и ветви, захмелев,
Качаются от ветерка, как станы стройных дев.
Спокоен вид зеленых кущ, и птицы там поют…
О благодетельная сень, дающая приют!
О ар-Русафа {352} 352 Ар-Русафа — дворец в окрестностях Кордовы. , Айн Шухда {353} 353 Айн Шухда, аль-Укаб, аль-Акик — места в окрестностях Кордовы. Насих — местность между Кордовой и Севильей. !..

Аль-Джафарийя, аль-Укаб, забуду ли я вас —
Там был я весел каждый миг, беспечен каждый час!
Я не забуду аль-Акик, нарциссов полный луг —
Как часто юные мужи там собирались в круг!
И пела в роднике вода…

А если низко над землей ходили сонмы туч,
То вместо солнца нам сиял игристый винный луч,
И виночерпий был красив, как роза вешним днем,
Его запястья, словно хной, окрашены вином,
И сладки томные уста…

Вверх по течению реки к мосту ходили мы —
Там поражали белизной песчаные холмы,
И ароматом напоен был шорох ветерка,
И все цветы ему в ответ качалися слегка,
Тот берег в памяти всегда…

Мы помянуть должны добром тех суток череду,
Что во дворце Насих прошли у счастья на виду —
Где сталь холодного ручья текла у наших ног
И солнце наводило блеск на ржавый свой клинок,
Где жизнь красой своей горда…

О, как великолепен вид желанной аз-Захра —
Где незабвенные сады и нежные ветра!
Мне заменяла та краса и райскую красу…
Пока живу, я этот рай в душе своей несу!
Он не померкнет никогда!..

Но почему же вспоминать я не могу без слез
Прекрасные места, где нам встречаться довелось,
В одежды яркие любви рядились где не раз,
И к наслаждениям вели всех, кто послушал нас?
Как велика их череда!..

Пусть носит вечно аз-Захра весенний свой наряд,
И пусть достойные сыны ей лучшее дарят,
Пускай всегда здесь будет мир, мы видим счастье в нем,
Так у небес просили мы и вечером и днем.
И приглашали всех туда…

И часто верилось мне там, под сенью аз-Захра,
Что беспощадная судьба бывает и добра —
И потому надеюсь я: несчастный мой удел
Изменится и станет все, как я того хотел!
Опять взойдет моя звезда…

Меня чуждались там, когда уйти пришлось мне вдаль,
Но сам себя я утешал, смирял свою печаль.
Я говорил: презренен тот, кто пожелал мне зла,—
И вот безумная тоска из сердца прочь ушла.
Ушла, увы, не без следа…

Но пусть внезапный мой уход не радует врагов:
Недолго быть моей звезде в плену у облаков.
Я стану соколом в гнезде и львом в лесу густом,
Мечом, упрятанным в ножны, алмазом под замком…
Друзьям не причиня вреда…

Я вздохов не могу сдержать, печаль во мне давно.
И я не радуюсь в часы, когда я пью вино;
И если мне струна поет, не подпеваю я.
Одна утеха у меня — лишь весточка твоя.
Всегда желанная, всегда…