Array Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

И хороший совет дать мне хочется ныне
Племенам, что кочуют в степи и пустыне:

Не глядите на нас сквозь бельмо наговора.
Горе тем, чьей виною затеется ссора.

Лучше вспомните, братья, союз Зу-ль-Маджаза,—
Клятв страшней, чем тогда, я не слышал ни разу.

В каждом свитке была предусмотрена кара
Тем безумным, что меч занесут для удара.

И коль словом добра мы вражды не затушим,
То на головы вам эту кару обрушим.

Зло за зло. Словно из лесу робких оленей,
Мы сумеем вас выгнать из ваших селений,

А коль всадники Кинда {39} 39 Кинд. — Имеется в виду киндитский племенной союз. придут на подмогу,
Им обратную быстро укажем дорогу.

Вы взвалили на нас все грехи человечьи,
Словно тяжкую ношу на рабские плечи,

Но ведь правды нельзя забывать и во гневе,
Джандаль, Кайс и Хазза не из наших кочевий.

Мы невинны, а племя атик виновато,
За чужие набеги грозит нам расплата.

Мне смешон наговор вероломный и злобный,
Не из нас копьеносцы, что року подобны,

Те, что ночью напали и скрылись незримо.
Вас ограбили люди из рода тамима.

Род ханифа готовит бойцов для сраженья,
Но должны ль мы за это терпеть поношенье?

Да и племя кудаа вы с нами смешали,
Хоть свершенного ими мы век не свершали.

Эти наглые люди вернуть им просили
То, чего защитить они были не в силе.

Земли рода ризах отобрали бакриты,
Те восстали и были в бою перебиты.

Жажда мести пылает, раздута бедою,
Этой жажды огонь не затушишь водою,

И на недругов конные мчатся отряды,
И мечи не дают побежденным пощады.

Хаярейн затопило кровавое море,
Правда небу известна. Но горе есть горе.

Я снова в долине Дарраджа и Мутасаллима —
Над местом жилища Умм Ауфы ни звука, ни дыма,

Остатки шатра ее в Ар-Рукматейне похожи
На татуировку, что временем слизана с кожи.

В укромных развалинах робкие прячут газели
Своих сосунков, что на ножках стоят еле-еле.

Лет двадцать назад я сменил этот край на дорогу,
Но все, о чем помнил, теперь узнаю понемногу.

Вот камни очажные, копоть хранящие свято,
Вот ров кольцевой, еще полный водой, как когда-то..

Шепчу я в смятенье земле, сохранившей все это:
«Счастливой и мирной пребудь до скончания света!»

Но, братья, взгляните на сизые горы Субана,
Не вьется ли там меж утесов змея каравана,

Не видно ль верблюдов, бредущих, навьючив на спины
Цветной бахромою украшенные паланкины?

Взросли они в холе, отважны они и могучи,
Тащить их за повод не надо, взбираясь на кручи.

Идут они ночью, а утром склоняют колени,
Пусть даже им ближе, чем пальцам до рта, до селенья.

Везет караван этот радость, любовь и усладу,
Ту розу, что дарит блаженство влюбленному взгляду.

Овечий помет, полускрытый травою зеленой,
При ней превращается в спелые грозди паслёна.

На каждой стоянке шатры разбивая, как дома,
Погонщики любят понежиться у водоема;

А все ж Аль-Канан обошли они справа лукаво,
Хотя и прельщала на пастбища добрая слава.

И вот на верблюдах, в пути не уставших нимало,
Спускаются путники прямо сюда с перевала.

По воле племен, спокон века кочующих рядом,
У древнего храма, согласно старинным обрядам,

С достойным вождем я связал себя клятвою туго,
Из слов моих цепи сплелись, как из колец кольчуга…

Был гнев рода мурры грозней и опасней обвала,
Пролитая кровь даже узы родства разорвала;

Но вы ведь смирили и Абса сынов и Зубьяна,
Дышать им не дали зловоньем убийств постоянно.

Вы молвили им: «Для чего враждовать, понимая,
Что мир, а не распря — к спасенью дорога прямая».

За мудрость с тех пор почитают вас племени оба,
Коснуться не смеют вас неблагодарность и злоба.

И равных величьем вам нет меж сынами Маада,
Богатому славой иного богатства не надо.

Достойное слово больным возвращает здоровье
И может взять выкуп за кровь с не пролившего крови,—

Ведь вору платящий отнюдь не лишается чести,
А всякая месть — одновременно повод для мести.

В тот раз ублажили вы вестников гибели черных
Стадами верблюдов, копей табунами отборных.

Я целому миру о вас говорю с похвалою,
Но дети Зубьяна клянутся ли клятвой былою?

Не лгите, Всевидящий видит, что души вам гложет,
Откройтесь, Всеведущий мыслей не ведать не может,

Карает за грех он любого, но делает это
Порою немедля, порой через многие лета.

Война — это то, что привычно для вас и знакомо,
Ну что же, и наши на поле сраженья — как дома.

Войну возрождая, припомните ужасы брани.
Костер раздувая, пожара припомните пламя.

Извечные войны отцами приходятся бедам
И юношам тем, кому жалости голос неведом:

Растут они будто гривастые львы, а не люди,—
Убийство их пестует и отнимает от груди.

Им дарит оно серебра, и пшеницы, и мака
Побольше, чем труд земледельцам на пашнях Ирака.

Воителям слава! И я вам открою, в чем тайна
Великой победы крылатых отрядов Хусайна.

Врагов ненавидя, держал он клинки наготове,
И все же не он был повинен в пролитии крови.

Сказал он: «Стада угоню я от вражьего стана,
И тысяча всадников будет при мне как охрана».