_ - ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ часть 2

В срединном доме, где жил сам генерал со своей второй женой, всё блистало, украшенное узорными шелками и парчой. Прислужницы невест были как на подбор: длинноволосые, приятные внешне и очень обходительные. Тринадцатого дня восьмого месяца состоялся приём женихов.

Так Накатада и Судзуси, хоть и против воли, вошли в дом Масаёри.

На третий день, вечером пятнадцатого дня, к Масаёри прибыл гонец от императора с повелением, чтобы Накатада и Судзуси отправились во дворец. Удивлённые этим приказом, оба молодых человека, в сопровождении сановников и принцев, отправились туда и предстали перед государем. Начались разговоры и развлечения. Тем временем от дочери Тосикагэ доставили Накатада кото «хосоо-фу», на котором он учился играть ребёнком и на котором Тосикагэ учил играть госпожу. К инструменту была приложена записка: «Не забыт ли ты те произведения, которым я обучала тебя на этом кото?» Инструмент внёс в императорские покои Канэмаса. Он поставил его перед сыном со словами:

— Посмотри, что прислали тебе из дома.

— Я и впрямь, должно быть, что-то вспомню, — ответил тот и принял инструмент.

В доме Судзуси было кото, которое называлось «дзюсан-фу», его в своё время привёз Ияюки из Танского государства. Оно напоминало «нан-фу», и было так же превосходно, как «хаси-фу». Это кото послала со своим мужем, Танэмацу, бабка молодого человека, велев передать ему: «Может быть, ты забыл о нём, но сегодня вспомнишь». В императорские покои этот инструмент внёс начальник Левой дворцовой стражи, поставил его перед Судзуси и сказал:

— Это вам прислали из дома.

— Ах, я и впрямь забыл, что у меня есть этот инструмент! — сказал Судзуси и принял дзюсан-фу.

Начали исполнять музыку. Сам император подпевал музыкантам.

— А вы что же не играете? — обратился он к Судзуси и Накатада.

После некоторого колебания молодые люди заиграли очень сосредоточенно. Прекрасные звуки нан-фу в Саду божественного источника потрясли душу, а звучание хосоо-фу, на котором Накатада играл в тот день, было громким и торжественным, музыка лилась спокойно, завораживая слушателей. Казалось, что дворец Чистоты и Прохлады даже названием своим был предназначен для подобных благозвучий. Полная луна пятнадцатой ночи заливала всё своим сиянием. До поздней ночи Накатада играл великолепно и неторопливо. Всё, начиная с самого императора, проливали слёзы.

— Сегодня ночью я услышал совершенное исполнение, — сказал император и велел поднести Накатада чашу с вином:

— Любовно следил,

Как растёт сосновая роща.

Пусть тысячу лет

В ней безмятежно живёт

Журавлиная стая! [6] Прим.6 гл. XII: Под рощей подразумевается дочь императора, под журавлиной стаей — Накатада.

Накатада на это ответил:

— Бедный журавль из стаи

Под сенью густой

Дерев величавых

Сегодня на долгие годы

Приют обретает.

Он передал чашу Масаёри, который, в свою очередь, передавая её Судзуси, произнёс:

— С деревом, что в Суминоэ растёт,

Молодую сосну сравнить невозможно.

Что подумал о ней

Гордый журавль,

Который в небе высоком летает? [7] Прим.7 гл. XII: Под сосёнкой подразумевается Имамия, под журавлём — Судзуси.

Судзуси ответил:

— Сосёнке этой

Все журавли на свете

Долгие, долгие годы

Жизни своей

Готовы отдать. [8] Прим.8 гл. XII: Журавль — один из символов долголетия.

Канэмаса произнёс:

— К тростниковому полю

Журавлёнок

Не смел приближаться.

Кто же мог думать, что он

Вдруг к облакам воспарит? [9] Прим.9 гл. XII: Под журавлёнком подразумевается Накатада, под облаками — императорская семья. -

и передал чашу принцу Сикибукё. Тот сложил:

— На прочной скале

Сосёнка корень пустила.

Многие годы пройдут,

И под сенью прохладой

Будешь ты наслаждаться. [10] Прим.10 гл. XII: Это стихотворение обращено к Судзуси.

Левый министр произнёс:

— Живя в тростниках,

С завистью жгучей

Старый журавль глядит на сосну:

Юной, чудесной красой

Блещет она.

Правый министр сложил:

— На свет появившись сегодня,

Журавлёнок прелестный

Пусть долгие годы

В довольстве живёт,

Несчастий не зная.

Принц Хёбукё сложил:

— В доме, где пышно

Стройный бамбук

Разросся,

Счёта не знай

Счастливым годам.

Санэмаса произнёс:

— Пусть черепахи на взморье

Завидуют тысячелетней жизни,

Что вместе в довольстве

И в счастье

Ведут журавли. [11] Прим.11 гл. XII: Черепаха — один из символов долголетия.

Исполнение музыки продолжалось, а время было уже позднее.

— Жёны этих молодых людей не знают, что мы здесь так развлекаемся, и, по-видимому, ждут не дождутся своих мужей. Нужно мне как-то загладить свою вину, — сказал император и велел пожаловать чины: левого министра Суэакира сделать первым министром, правого министра Тадамаса — левым, левого генерала Масаёри — правым министром, военачальника Левой дворцовой стражи Тадатоси — старшим советником министра, Судзуси и Накатада — вторыми советниками министра, Тададзуми — заместителем второго советника, Мородзуми — старшим ревизором Левой канцелярии, Сукэдзуми — советником сайсё, а Юкимаса — советником сайсё и вторым военачальником Личной императорской охраны.

Сев в экипажи, семь человек из девяти, получивших повышение, [12] Прим.12 гл. XII: По-видимому, в тексте ошибка: повышение получили десять человек. отправились друг за другом в усадьбу Масаёри, ставшего правым министром. Когда они доехали до перекрёстка Большого и Второго проспектов, Накатада, покинув остальных, отправился в усадьбу на Третьем проспекте, чтобы рассказать о повышении в чине. Остальные шесть человек, начиная с левого и правого министров, остановили свои экипажи и стали терпеливо дожидаться Накатада. Канэмаса покинул императорский дворец ранее их и рассказывал жене о том, что там произошло. В это время появился Накатада с изъявлением благодарности.

— Сегодня можно было бы и не делать такого официального визита, — сказал ему отец.

— Но я совершенно неожиданно получил повышение в чине! — объявил новоиспечённый советник.

— Это радостное известие! — поздравил его отец.

— Мне бы хотелось побыть с вами, но на улице меня ожидают в экипажах, — сказал Накатада и поспешно откланялся.

Мать его, радостная и печальная одновременно, сказала мужу:

— Казалось, на самое дно мучений,

Как камень, я опустилась.

Но слабый росток

На вершине крепкой скалы

Стройной сосной зашумел.

Канэмаса ответил:

— Кину взгляд

На сосну -

И радуюсь ныне

Даже страданьям

Былым.

Этот день принёс тебе утешение за все прошлые печали.