ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

Однажды ночью, приблизительно в двадцатых числах девятого месяца, лил дождь и громко завывал ветер. Накадзуми и Накатада проговорили всю ночь напролёт, а на рассвет! Накатада сложил:

— Не льёт осенний дождь

На листья деревьев,

Что багрянец украсит,

Но мочит того рукава,

Кто в одиночестве страждет.

Голос его был очень красив. Атэмия услышала его и не могла не отметить, что это человек необыкновенный.

В то время в столице проживал младший военачальник Левой личной императорской охраны Минамото Накаёри, второй сын левого министра Сукэнари. Накаёри вызывал всеобщее восхищение — он был человеком незаурядным, обладал разнообразными талантами: прекрасно играл на духовых и струнных инструментах, знал множество танцев. Хорош собою, был он известнейшим повесой.

Если он не прикасался к каким-то из существующих музыкальных инструментов, то только потому, что эти инструменты были, как все считали, недостаточно хороши для него. Он учил играть на флейте императора и наследника престола и, по их мнению, был учителем несравненным. Накаёри всё время проводил в императорском дворце.

Среди придворных не было никого, кто бы мог превзойти талантами Накаёри, Юкимаса, Накатада и Накадзуми. Император жаловал бы им новый чин не один, а пять, а то и шесть раз в году, если бы они обращались к нему с подобными просьбами. Что касается детей левого генерала Масаёри, то поскольку его старшая дочь, высочайшая наложница Дзидзюдэн, пользовалась тогда беспредельной монаршей милостью, государь думал, что её родственникам или людям, как-то с ней связанным, он передал бы даже свой сан. ‹…›

Из них самым блистательным был императорский сопровождающий Фудзивара Накатада [325] Прим.23 гл. IV: Мията Ваитиро считает, что здесь вместо «Фудзивара Накатада» нужно читать «Накаёри». . Он ещё ни с кем не связал себя нерасторжимыми узами, и многие хотели видеть его в своей семье, но не было случая, чтобы, проведя ночь у какой-нибудь девицы, он навестил бы её во второй раз. Непостоянный нравом, Накаёри стал посещать третью дочь императора, но и этот брак не состоялся. Молодой человек не придавал значения ни серебру, ни золоту, ни шелкам, ни парче, но, любя всё необычное, думал про себя: «Я женюсь только на небожительнице, спустившейся в этот мир. В земном мире нет ни одной женщины, с которой я бы хотел связать свою жизнь». Так он жил, не находя себе пристанища.

У главы Ведомства внутридворцовых дел Аривара Тадаясу была дочь, слава о которой гремела в столице. Отец её был человеком незначительным и к тому же бедным. Император пожаловал ему должность, не приносившую больших доходов. С годами Тадаясу становился всё беднее, а дочь его всё хорошела. Даже наследник престола поговаривал о приглашении её на службу в свой дворец. И вот в то время, как она собиралась приступить к службе у наследника престола, но ещё оставалась дома, Накаёри стал усиленно свататься к ней.

Отец её подумал: «Этот человек славится своим непостоянством, и неизвестно, будет ли он, женившись на моей дочери, жить с нею до самой смерти. Но, может быть, у них есть предопределение в предыдущих рождениях. Предположим, что в конце концов он не останется жить у нас, — разве другие не испытали такого позора? Ведь Накаёри оставил и третью дочь императора, и дочерей министров и важных сановников. Необъяснимо, почему, видя, как он ведёт себя, столь много людей стремится, чтобы он женился на их дочерях. Ведь сколько ни расстилай перед человеком шелка и парчи, если он не захочет жить в доме, никто его не удержит. Моя дочь живёт в зарослях хмеля, среди сора и соломы [326] Прим.24 гл. IV: «В зарослях хмеля, среди сора и соломы» — поэтический образ бедности. , но если есть предопределение свыше, — Накаёри будет жить с ней. А привязать мужчину к дому, как ни старайся ему угодить, нельзя!»

Накаёри женился на дочери Тадаясу и воспылал к ней подлинной страстью. С первой же ночи, которую он провёл с ней, она овладела всеми его помыслами. Молодой человек отныне совсем не посещал других домов. Целиком предавшись своей любви, Накаёри уже не относился к службе с прежним рвением, в императорском дворце появлялся редко и, придя, сразу же стремился вернуться к жене. В других домах для него шили роскошные одежды, курили ароматы из аквилярии и мускуса, богато убирали комнаты, но на него мысль остаться там производила такое же впечатление, как житьё в горах с чертями и дикими зверями. Для Накаёри во всём свете существовала только одна его жена. Счастье их было безграничным. «О нашей любви в этой жизни уже говорить излишне, но даже в последующих воплощениях мы будем мужем и женой», — клялся Накаёри. Так прошло лет пять-шесть.

В восемнадцатый день первого месяца проходили соревнования в стрельбе из лука, победила левая сторона, и по этому случаю у левого генерала Масаёри состоялся пир. На нём присутствовали подчинённые Масаёри, сановники, принцы, чины Правой и Левой личной императорской охраны. Пир был устроен самым великолепным образом. Все заняли свои места, слуги внесли столики, поставили чашки, и началась трапеза.

Накаёри играл на этом пиру изумительно. Здесь было много превосходных музыкантов. Юкимаса затмил всех танцовщиков, а Накаёри — виртуозов Музыкальной палаты [327] Прим.25 гл. IV: Музыкальная палата (Гакусо) ведала исполнением музыки в императорском дворце. Подобные организации были и в старой столице Нара, и в некоторых крупных храмах. . За занавесями расположились друг подле друга все дочери Масаёри, начиная с высочайшей наложницы Дзидзюдэн, все необыкновенные красавицы, — и разглядывали гостей. Накаёри сидел в южных передних покоях, за ним стояли ширмы высотой в четыре сяку. У столбов расположились сановники и принцы. Громко звучала прекрасная музыка.

Заглянув в просвет между ширмами, Накаёри увидел, что в восточной части внутренних покоев, отделённой от пирующих занавесями, собралось много женщин, каждая из которых блистала изумительной внешностью. Молодой человек забыл, где он находится. «Ах, как они прекрасны!» — думал он, вне себя от восторга. Среди этих дам, превосходивших своей сияющей красотой всех женщин, которых он видел до сих пор, одна показалась ему небожительницей, спустившейся на землю. «Это, должно быть, та самая Атэмия, о которой идёт такая слава!» — решил восхищённый Накаёри. Великолепные красавицы рядом с той, которой он любовался сейчас, выглядели жалкими. «Что мне делать?» — подумал в замешательстве молодой человек, и в этот момент Атэмия встала и вместе с Имамия направилась в глубину покоев. Её удаляющаяся фигура, грация её движений были ни с чем несравнимы. «И это так она выглядит издали, при мерцающем свете лампы! — Накаёри почувствовал неизъяснимую муку в сердце. — Ах, лучше бы мне не заглядывать за эту занавесь! Разве можно жить, как раньше, увидев такую красавицу? Как же быть?» Накаёри не знал, жив ли он или уже умер. Игра его при этом стала ещё великолепнее и ещё глубже проникала в сердца слушающих.