Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— Что может быть приятнее, чем помогать ближнему! Эту поездку в столицу тебе доверил господин Симэнь. Только благодаря его милости ты и обрел свое будущее. Событие в твоей жизни великое! Так сколько же тебе требуется денег?

— По правде говоря, брат, — начал У Дяньэнь, — домашние мои с голоду не помирают, но за душой у меня ни медяка нет, а по вступлении в должность придется и подарки начальству подносить, даже угощение устраивать, и одежды шить, и лошадью обзаводиться. Плохо-бедно, лянов семьдесят-восемьдесят понадобится, а где их взять? Вот я и долговую расписку заготовил, только сумму не решился проставить. На тебя, дорогой брат, вся моя надежда. Замолви там доброе словцо, а я твоего благодеяния не забуду, щедро отблагодарю.

— А тебе этого хватит, брат? — изучив вексель, спросил Боцзюэ. — По-моему, занимать — так сотню лянов, чтоб уж на все хватило. Я с ним поговорю. Проценты он с тебя не возьмет. А приступишь к службе, вернешь понемножку, частями. Ничего страшного, обождет. Говорят, в котле варит тот, кто в долг берет, а кто выпрашивает, тот горстями наливает. Уж брать, так брать! А ты тем более у него в приказчиках служишь. Неужели он будет помнить эти твои несколько лянов?!

У Дяньэнь выслушал Ин Боцзюэ, поблагодарил за совет и поставил сто лянов в расписке. Они немного посидели за чаем, а потом вместе направились к Симэнь Цину.

— Хозяин встал или все еще почивает? — спросил Ин Боцзюэ привратника Пинъаня.

— Батюшка в крытой галерее, смотрит, как ювелиры пояса изготовляют, — отвечал Пинъань. — Обождите, я сейчас доложу.

Привратник бросился прямо в сад к Симэню.

— Дядя Ин и дядя У прибыли.

— Зови! — крикнул Симэнь.

Вскоре появились Ин Боцзюэ и У Дяньэнь. Портные и ювелиры трудились не покладая рук. Симэнь Цин в маленькой шапочке и парчовом халате сидел вместе с Чэнь Цзинцзи в галерее, наблюдая за тем, как писали приглашения для местной знати.

Вошедшие поклонились, и им предложили присаживаться.

— Брат, а ты грамоты в управу отослал? — спросил Ин Боцзюэ.

— В судебно-уголовную управу еще утром с посыльным отправил, — отвечал Симэнь, — а в областное управление, в Дунпин, еще нет. Пошлю в одно время и в область, и в уезд.

Слуга Хуатун подал чай, но и после него Ин Боцзюэ не спешил заводить разговор об У Дяньэне. Он спустился с галереи и, приблизившись к ювелирам, залюбовался поясами. Симэнь взял пояс и, протягивая его Ину, спросил горделиво:

— Взгляни! Как тебе нравятся мои пояса?

— Где это тебе, брат, посчастливилось раздобыть этакие пояса? — начал на все лады расписывать и расхваливать пояса Ин Боцзюэ. — Один лучше другого! А ширина-то какая, ширина! Нет, только погляди вот на этот — из носорожьего рога, с застежкой — головой аиста! Да обегай целую столицу, ни за какие деньги не сыщешь, право слово! Столичного вельможу, вроде главнокомандующего гвардией, с нефритовым, скажем, или золотым поясом еще можно встретить, но чтоб с носорожьим — позвольте! И что удивительно, носорог-то ведь не сухопутный, а речной. Сухопутному — грош цена, другое дело — речной. Не зря говорят — чудодейственный. Не веришь — налей воды в блюдо и опусти туда пояс. Вода сразу расступится — бесценное сокровище! Ночью на тысячу верст светится, до зари не угасает. Огнем горит! Сколько ж ты, брат, за него серебра отвалил?

— А ну, попробуй оцени!

— Как же его оценить, когда ему нет цены!

— Ладно, так уж и быть, скажу, — начал Симэнь. — Вчера вечером, только стало известно, что я ищу пояс, прибегает ко мне человек. Есть, говорит, пояс у полководца Вана с Большой улицы. Вручил я Бэнь Дичуаню семьдесят лянов серебром, направил к Вану. Торговался он, торговался, те никак не уступают. Давай сто лянов, да и только.

— Да ведь и правду сказать, где еще такой отыщешь? — вставил Ин Боцзюэ. — Вон ширина какая! Любо-дорого поглядеть! Как опояшешься, выедешь — один вид чего стоит! И в управе-то тебе все сослуживцы позавидуют.

Они сели, и Боцзюэ продолжал восторгаться.

— А ты грамоту вручил? — спросил, наконец, Симэнь приказчика У.

— Да нет еще, — сразу вмешался Ин Боцзюэ, — ничего брат У пока не делал. Прибегает нынче ко мне, умоляет, чтоб я пособил. Ведь не кто иной как ты, брат, оказал ему столь высокое доверие! Ты направил его в столицу с подарками самому государеву наставнику, и хоть чин он получил от его превосходительства, но это все равно, что облагодетельствован был тобою. Какое человеку счастье подвалило, а?! Слов нет, любой чиновник — от первого ранга и до девятого — есть верноподданный сын Его Величества. А у брата сейчас ни гроша за душой, вот он и просил меня. При вступлении, мол, на пост и начальство одарить надобно, и угощение устроить, и одежды справить. На все большие деньги требуются. А что поделаешь, куда пойдешь?! Один гость, говорят, двоих хозяев не беспокоит. Все к одному идет. Прошу тебя, брат, есть серебро — выручи, дай ему взаймы несколько лянов. Пусть дело справит, как полагается. А заступит в должность, отблагодарит за услуги, не забудет, брат, твоей великой милости. Ведь он служил у тебя в приказчиках. Ты, брат, и местных, и столичных чиновников деньгами выручал. К кому же ему еще идти за помощью? — Ин Боцзюэ обернулся к У Дяньэню: — Давай сюда вексель.

У Дяньэнь поспешно вынул из-за пазухи долговую расписку и протянул ее Симэню. В ней речь шла о ста лянах, поручителем значился Ин Боцзюэ и давалось обязательство вернуть из расчета пяти процентов за каждый месяц.

Симэнь Цин взял кисть и вычеркнул проценты.

— Я так и предполагал, что тебе серебро понадобится, — говорил он. — Раз поручителем выступает брат Ин, вернешь сто лянов, и дело с концом.

Симэнь убрал вексель и пошел было за серебром, но тут появился посыльный писарь с визитной карточкой надзирателя Ся, который посылал в услужение Симэню двенадцать солдат, интересовался датой вступления на пост, а также титулом и прозванием нового коллеги с тем, чтобы сослуживцы могли нанести ему визит и поздравить с назначением.

Симэнь пригласил геоманта Сюя. Было установлено, что час чэнь [454]второго числа седьмой луны — день благовещего зеленого дракона и символа надежности золотого ларца — самое подходящее время вступления на службу. Надзирателю Ся был послан ответ, а посыльного писаря одарили пятью цянями серебра, но говорить об этом подробно нет надобности.

Ин Боцзюэ и У Дяньэнь сидели в крытой галерее, когда Чэнь Цзинцзи принес серебро.

— Вернете мне только сто лянов, без процентов, — сказал он, передавая деньги У Дяньэню.

Дяньэнь взял серебро и отвесил в знак благодарности земной поклон.

— Я тебя не задерживаю, — обратился к нему Симэнь. — У тебя и без того дел по горло. А ты, брат Ин, останься, разговор есть.