Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Павильон Пяти Драконов, где императоры обычно удили рыбу.

Поэтому не случайно появление в рассказе фигуры евнуха Ша. Вот одна из его характеристик. «Надобно вам знать, что в ту пору служил при дворе евнух Ша Юйчэн, оба Яня ему покровительствовали, осыпали милостями, и все потому, что он был так же коварен, как и они, помогая им в разных подлых делах» [26] Там же. . В китайском тексте качества евнуха выражены многозначительным словом «цзянь» (подлый, коварный, лукавый и пр.) — образ, который в Китае характеризовал изменника ( цзяньчэнь — чиновник-изменник). Названные выше сунские царедворцы Цинь Гуй, Цай Цзин и другие все были «цзяньчэнями». Другой эпитет этого человека — «ланбэй», то есть зловредный, подлый, трусливый (в обоих иероглифах этого слова есть элемент «собака», что подчеркивает «звериные» качества человека). Обращает на себя внимание имя евнуха Ша, которое буквально значит «песок» и в то же время созвучно со словом «убивать» ( ша ). Песок — здесь образ чего-то аморфного и опасного, как сыпучие пески. В знаменитом волшебном романе «Путешествие на Запад» один из героев — монах Ша (Ша Хэшан) изначально был «духом сыпучих песков». Словом, имя рождало определенные ассоциации, и отнюдь не положительные. Из текста видно, что Ша, хотя и является «нэйсяном» («внутренним смотрителем», то есть сановником «внутренних покоев дворца»), однако живет вне дворца и принадлежит к категории «чистых гостей», то есть является представителем своеобразной богемы. Указанные автором детали весьма многозначительны. Они говорят о высоком положении Ша, его влиятельности и независимости. Обращает на себя внимание слово «цинкэ» — «чистый гость», весьма необычное в данном контексте; в обиходе это слово имело довольно специфический оттенок. Так называли домашних и придворных забавников, актеров и любителей, шутников, способных повеселить гостей и спеть песнь, просто собутыльников. Интересно, что «цинкэ» — одно из образных названий сливы мэйхуа , цветка, который символизировал и утонченную красоту, и сладострастие. Характеристика евнуха как «чистого гостя» намекает на его по меньшей мере необычный образ жизни. Дальнейшее повествование это подтверждает. Ша хочет сделать из юного Цюаня своего слугу, который ухаживал бы за садом, его библиотекой и развлекал гостей. Именно евнух по договоренности с Янем подвергает несчастного юношу кастрированию.

Этот эпизод не только показывает, как становятся евнухами «по принуждению», из него видно, что евнух Ша занимается подобным оскоплением уже не первый раз, так как при нем находятся и другие мальчики-евнухи. Характерно, что в доме Ша живут специальные мастера-оскопители. О такой насильственной процедуре оскопления говорят и более поздние факты истории. Бывшие евнухи, жившие в 80-х годах XX столетия (Жэнь Футянь, Чи Хуаньцин и другие), рассказывали аналогичные случаи, которые происходили на их глазах. По их словам, в Пекине в свое время жили два известных «оскопителя» Пятый Би и некий Лю по прозванию Маленький нож. Они имели чин седьмого ранга и занимались поставкой юных скопцов во дворец и в богатые дома. Каждый квартал был обязан поставить сорок молодых евнухов [27] Дворцовая жизнь… с. 176. . Они же занимались и оскоплением. Перед самой процедурой они внимательно осматривали человека, выясняя его физическое состояние, внешность, сообразительность, ловкость и пр. Бывшие евнухи, в частности, пишут: «В тот самый год люди, собиравшиеся отправить своего сына во дворец, дабы сделать из него евнуха, сначала шли к Би или Лю, чтобы „повесить табличку“, то есть оставить свое имя». После соответствующего осмотра и проверки (наружности, сообразительности, ловкости, умения вести беседу) и «прощупывания мошонки» (ощупывания половых органов через штаны) мальчика оставляли у себя, если он соответствовал всем требованиям. «Очищение тела», то есть оскопление, производилось самими Би и Лю, которые обладали в этом отношении большим опытом и имели соответствующее оборудование. За свою операцию они брали немалые деньги. Эти же авторы сообщают, что иногда они оценивали свои услуги в огромную сумму (до 180 лянов). Такие деньги бедным семьям, естественно, взять было неоткуда, и тогда заключался «договор» о кредите [28] Там же. с. 177. .

В повести Ли Юя юноша Цюань становится полурабом евнуха Ша: он не может даже покинуть его дом, чтобы навестить родителей или друзей. Другой юный евнух ему объясняет: «С сегодняшнего дня вы у него в услужении, поскольку накануне вам изменили естество». Сам Ша объясняет юноше: «Запомни, ты стал скопцом и теперь будешь жить у меня, другого пути у тебя нет. Никуда ты не денешься» [29] См.: Ли Юй. Башня собрания изысканностей. . В этих словах заключен жестокий парадокс судьбы оскопленного человека. У него оставалась лишь одна жизненная альтернатива: стать евнухом-тайцзянем при дворе или пойти в услужение к какому-нибудь знатному вельможе. В первом случае он мог «выбиться в люди» и обладать даже некоторой властью. Юноша Цюань отправляется в услужение к Янь Шифаню и уже потом попадает во дворец, обратив на себя внимание монарха. Став придворным евнухом, он мстит Яню за свое унижение.

Парадоксальность положения скопца в обществе состояла еще и в том, что он пользовался уважением лишь тогда, когда занимал пост придворного тайцзяня-смотрителя. Если же он оставался за пределами дворца, то, по существу, становился изгоем. Таким образом, оскопление было не только путем к славе и власти (как в случае с Лю Цзинем или Вэй Чжунсянем); оно вело человека к полному жизненному краху. Китайский историк Ли Гуан пишет, что в обществе к скопцам (нетитулованным) относились с изрядным презрением и насмешкой. «В обществе считали, что эти полумужчины-полуженщины — люди низшей категории», что эти «лаогуны» («почтенные дядюшки») — настоящий позор для семьи. В случае смерти евнуха его родным зачастую не разрешали хоронить его на родовом кладбище [30] Дворцовая жизнь… с. 170. . В окрестностях старого Пекина, например, стояли кумирни, подле которых были особые кладбища для евнухов, так как в других местах их попросту не хоронили. Скопцы, не попавшие в число придворных евнухов, становились своеобразными бродягами-люмпенами. В романе о евнухе Вэй Чжунсяне «Два сна», о котором пойдет еще речь, есть несколько глав, повествующих о бродягах-скопцах, которые сбивались в разбойные шайки. У них был свой лидер-вожак, свой кодекс поведения, свой образ жизни. Автор этого малоизвестного романа Го Цин — праведник из Чанъани, в частности, пишет: «Долгие странствия привели Вэя к местечку под названием Линьцин, где буйствовала ватага нищих скопцов под водительством некоего Бао Нина по прозвищу Лютый тигр, отличавшегося не только изрядной силой, но и коварством. Он наводил ужас на всех местных побирушек». В банде нищенствующих скопцов Вэю удается втереться в доверие к вожаку и стать всеобщим любимцем. Это — первая ступенька к его дальнейшему успеху. Этот эпизод позволяет нам более подробно остановиться на характере изображения евнухов в художественных произведениях позднего китайского Средневековья. В этой связи особенно интересны два романа: названные выше «Два сна» и «Чудовище Тао-у», очевидно, написанный на основе первого произведения. Оба они посвящены истории евнуха Вэй Чжунсяня, причем их содержание основывается и на исторических фактах, и на слухах, сдобренных значительной долей авторской фантазии. Они привлекают внимание еще и тем, что написаны, так сказать, «по следам событий», то есть вскоре после крушения карьеры всесильного евнуха, а потому дают возможность почувствовать атмосферу эпохи и отношение общества (или какой-то социальной группы) к самому явлению евнушества. Полное название романов таково: «Сны темный и светлый, мир предостерегающие» (в сокращенном переводе «Два сна»), а второй называется «Праздные суждения о чудовище Тао-у» (в нашем переводе: «Чудовище Тао-у». Фрагменты из обоих романов приводятся ниже). Авторы произведений неизвестны, но первый роман подписан псевдонимом, однако кто такой Го Цин, праведник из Чанъани, нам неизвестно (слова Го Цин вряд ли вообще могут быть именем, ибо они означают «Чистота Отчизны»). Роман «Два сна» появился первым и лег в основу второго, хотя последний сильно от него отличается подробностями описания и многими деталями. Оба произведения можно отнести к нравоописательным сочинениям со значительной долей обличения. Основной объект авторской инвективы — евнух Вэй Чжунсянь и его окружение.