Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

„Возвращение плоти и костей“ в родной дом — едва ли не самое счастливое событие в жизни евнуха. Обычно оно происходит, когда евнуху исполняется сорок или пятьдесят лет. В этом возрасте ему полагается иметь приемного сына, который должен лучшим образом себя проявить. Лишь тогда может идти речь о его доле в наследстве. Надо сказать, что мальчики, которые подверглись оскоплению, должны непременно иметь какую-то опору в жизни. Став евнухом и промыкавшись двадцать-тридцать лет на дворцовой службе, они приобретают имя, порой удостаиваются милости не только своего хозяина, но даже самого государя. Скопив какое-то состояние, евнух, вернувшись в родные места, позволяет себе, как говорится, „распрямить спину“, то есть напускает на себя важный вид, тратит деньги, чтобы „купить лицо“, то есть попросту завоевать в этих местах доверие. Все это, однако, не имеет большого значения. Главное — необходимо заручиться поддержкой лекаря, именно от него евнух получит наибольшую пользу. Но для этого надо кое-что предпринять.

Прежде всего обратиться за поддержкой к влиятельным землякам, чтобы те отправились с подарками к лекарю и объяснили цель своего визита. В обществе, то бишь на „реках и озерах“ [264] Китайское понятие «реки и озера» обладает широким спектром значений. Например, так говорят о торговцах, которые отправлялись торговать в далекие края, или об удальцах-рыцарях, совершавших свои подвиги. Иногда под этими словами понимается вольный люд и т. д. лекарь слыл фигурой весьма известной среди представителей всех поколений, „среди отцов и сыновей“. Во время беседы о том и о сем, словом, обычной болтовни лекарь старался выяснить намерения гостей, то есть размеры „радостного события“, прекрасно зная при этом, в какое место блюда ткнуть палочками для еды. Ведь лекарь ждал несколько десятков лет, и вот, наконец, к его воротам доставили жирную свинью, от которой можно отхватить солидный кус. Обе стороны приходили к соглашению о сумме гонорара лекаря, и гости отмеривали серебро.

День встречи с евнухом напоминал свадебную церемонию. Названный сын появлялся в паланкине, украшенном цветами, в руках он держал красное блюдо, на котором лежали брусочки серебра — „счастливые деньги“, как их называли (они не входили в сумму выкупа). У ворот дома лекаря гремели литавры и раздавался оглушительный треск петард, что было знаком особого уважения лекарю. В этот момент авторитет врачевателя невероятно возрастал, а вместе с ним росла и та выгода, которую он извлекал из этого события. В общем, „ритуал встречи“, или, как его еще называли, „проводы шэна, приятие шэна“, отличался большим торжеством. В доме лекаря устанавливался стол для воскурения благовоний, прикрытый красной тканью, в самом центре стола водружали короб. Вокруг занимали места знакомые и друзья. Всей церемонией руководил старейшина рода. Сделав поклон в сторону лекаря, старейшина отдергивал красный плат, прикрывавший шэн, и извлекал из короба заключенный в него когда-то договор об оскоплении. Он громко читал текст соглашения, при этом объясняя присутствующим, что сей договор вместе с содержанием короба возвращается собственнику, то есть евнуху. В этот момент за воротами дома снова играла музыка, а в небо взлетали петарды. Евнух совершал перед лекарем „три поклона и девять коленопреклонений“, после чего, поблагодарив старейшину рода и друзей, помещал короб на красное блюдо. Затем, сев в паланкин, он отправлялся на кладбище, за ним в паланкинах следовали лекарь, старейшины и все остальные участники ритуала. На кладбище прибывших встречал евнух, приехавший раньше. Старейшина перед алтарем снова читал текст договора и возглашал возвращение „плоти и костей“ в родную землю. Евнух, его названные сыны и племянники стояли вокруг на коленях. Вновь раздавался треск петард и грохот барабанов. В момент сожжения договорной бумаги слышался долгий пронзительный крик. Евнух катался по земле и кричал: „Я принес сюда свои кости, которые дал мне мой батюшка, и свою плоть, которую дала матушка. Теперь я возвращаю их обратно! Нынче я сам возвращаюсь к своим предкам!“ Казалось, в этот момент евнух пытался излить все свои горести и обиды, которые испытал в жизни. Так он выражал и те муки, которые терпел, когда подвергался оскоплению. Евнух колотил обеими руками по земле и осипшим от напряжения голосом кричал: „Батюшка и матушка, ни на один день я не забуду о том, что вы отдали мне свои плоть и кровь!..“

В небо взлетали листики пепла от сожженной бумаги, которые тут же уносил ветер. Такова была и наша жизнь!»

«Наслаждаясь музыкой и вином» (картина IX в.).

Старый Чжан Фу, тяжело дыша, закончил свое повествование. Он поднял к лицу кружку с чаем, стараясь прикрыть ею глаза, но она не могла скрыть его слез. Мы сидели, словно деревянные истуканы, не решаясь глядеть ему в лицо. Никто не проронил ни слова, молчание затянулось. Кто-то из молодых евнухов, отвернувшись, отирал слезы. Старый Чжан Фу, глотая слова, продолжал: «Правильно порой говорят, что „на протяжении сотни лет дуют разные ветры“. Я уже рассказывал, что наш край страшно бедный. Здешние крестьяне используют в быту все, что есть под рукой, в том числе и травы, которые они принимают в качестве лекарств. Возможно, в других местах было как-то иначе, только думаю, вряд ли различия были велики. Вот, скажем, у всех нас существовал один праздник: двадцать восьмой день четвертой луны. По легендам это день рождения бога Яо-вана — покровителя врачевания. Ему мы подносили свои дары, а друг другу желали благополучия и счастья. Так мы отмечали и свое выздоровление после операции. Действительно, с этим стоило друг друга поздравить — ведь мы выкарабкались из большой беды и не погибли! — старый евнух произнес эти слова очень медленно, его подбородок дрожал. — Во дворец попадали скопцы, которые подвергались строгому осмотру. Кто проверку не прошел, тому путь туда был заказан. Если впоследствии обнаруживалось, что кто-то из евнухов по какой-то статье не подходит, он мог лишиться головы, даже если имел высокий чин в Управлении Нэйуфу или занимал пост Управляющего Цзиншифана — Отдела Дворцовой службы. На протяжении двухсот лет правления Цинской династии никаких проступков в этом отношении не наблюдалось, все было чисто. Отдел по освидетельствованию евнухов располагался вне стен дворца, возле Желтых Ворот — Хуанхуамэнь (сейчас это название переулка), то есть в северо-восточном углу парка Цзиншань. Стоит выйти за Желтые Ворота, сразу видишь большой храм, за стеной которого находились несколько строений, в которых проходил осмотр евнухов и их „зачищение“. Евнухи проходили тщательную проверку раз в год, причем здесь освидетельствовали не только тех, кто служил в самом дворце, но и тех, кто жил в домах маньчжурских князей. Таковы были правила, установленные Отделом Цзиншифан. Даже заслуженные тайцзяни проходили такой осмотр много десятков раз. Но обычно они здесь распивали чаи и беседовали. Для них осмотр ограничивался простой регистрацией, поскольку никакой ошибки с ними произойти уже не могло. Однако поблизости всегда находился лекарь-обрезатель, который в случае необходимости производил „зачистку“. Он был тоже из числа евнухов, так как лекарям со стороны подобными операциями заниматься было не дозволено».