Сэй Сёнагон - Записки у изголовья (Полный вариант)

Тут служанка говорит ему, что в глубине покоев готовы для него завтрак и умывание. Он входит в дом, но, опершись на столик для письма, пробегает глазами книги китайской поэзии и громко скандирует захватившие его стихи.

Но вот он омыл руки, надел на себя лишь один кафтан без других одежд и начинает читать на память шестой свиток Сутры лотоса, — похвальное благочестие.

В это время возвращается посланный (как видно, дама жила неподалеку) и подает тайный знак господину, Тот сразу прерывает молитвы и всей душой предается чтению ответного письма, а это, думается мне, греховный поступок.

В знойный летний полдень не знаешь, что делать с собой. Даже веер обдает тебя неприятно теплым ветерком… Сколько ни обмахивайся, нет облегчения. Торопишься, задыхаясь от жары, смочить руки ледяной водой, как вдруг приносят послание, написанное на ослепительно-алом листке бумаги, оно привязано к стеблю гвоздики в полном цвету.

Возьмешь послание — и на тебя нахлынут мысли: «Да, неподдельна любовь того, кто в такую жару взял на себя труд написать эти строки!»

В порыве радости отброшен и позабыт веер, почти бессильный навеять прохладу…

В южных или, может быть, восточных покоях, выходящих на открытую веранду, доски пола так блестят, что в них все отражается, как в зеркале. Возле веранды постелены свежие нарядные циновки и установлен церемониальный занавес высотой в три сяку. В эту летнюю ночь его легкий шелк словно навевает прохладу… Стоит чуть-чуть дернуть занавес, как он скользит в сторожу и открывает глазам даже больше, чем ожидалось.

Молодая госпожа спит на своем ложе в тонком платье из шелка-сырца и алых шароварах. Она набросила себе на ноги ночную одежду темно-лилового цвета, еще тугую от крахмала.

При свете подвешенной к карнизу лампы видно, что на расстоянии примерно двух колонн от ложа госпожи высоко подняты бамбуковые шторы. Две придворных дамы несут там ночную службу. Несколько служанок дремлют, прислонившись спиной к низкой загородке — нагэси, отделяющей покои от веранды, а подальше, позади опущенных штор, спят, сбившись вместе, другие служанки.

На дне курильницы еще тлеет огонек. Тихая и грустная струйка аромата родит в сердце щемящее чувство одиночества.

Уж далеко за полночь раздается негромкий стук в рота. И, как всегда, наперсница госпожи, посвященная в тайны ее сердца, выходит на стук и, загораживая собой гостя от любопытных глаз, с настороженным видом ведет его в покои к госпоже.

Странная сцена для такого дома!

Кто-то возле влюбленной пары прекрасно играет на цитре, но так тихо трогает струны легким прикосновением пальцев, что еле-еле слышишь музыку даже в те минуты, когда замирает звук речей… Как хорошо!

В доме поблизости от большой улицы слышно, как некий господин, проезжающий мимо в экипаже, поднимает занавески, чтобы полюбоваться предрассветной луной, и мелодичным голосом напевает китайские стихи:

Путник идет вдаль [296] Путник идет вдаль… — Перефразированная строка из «Поэмы о рассвете» китайского поэта Цзя Дао (ок. 793–865). при свете ущербной луны…

Чудесно также, когда такой утонченный любитель поэзии скандирует стихи, сидя верхом на коне.

Однажды я услышала, что к звукам прекрасных стихов примешивается хлопанье щитков от дорожной грязи, висящих на боках у коня.

«Кто ж это следует мимо?» — подумала я и, отложив в сторону работу, выглянула наружу…

Но кого я увидела! Это был простой мужлан. Какое досадное разочарование!

Когда кто-нибудь (хоть мужчина, хоть женщина) невзначай употребит низкое слово, это всегда плохо. Удивительное дело, но иногда одно лишь слово может выдать человека с головой. Станет ясно, какого он воспитания и круга.

Поверьте, я не считаю мою речь особенно изысканной. Разве я всегда могу решить, что хорошо, что худо? Оставлю это на суд других, а сама доверюсь только моему внутреннему чувству.

Если человек хорошо знает, что данное словечко ошибочно или вульгарно, и все же сознательно вставит его в разговор, то в этом нет еще ничего страшного. А вот когда он сам на свой лад, без всякого зазрения совести, коверкает слова и искажает их смысл — это отвратительно!

Неприятно также, когда почтенный старец или сановный господин (от кого, казалось бы, никак нельзя этого ожидать) вдруг по какой-то прихоти начинает отпускать слова самого дурного деревенского пошиба.

Когда придворные дамы зрелых лет употребляют неверные или пошлые слова, то молодые дамы, вполне естественно, слушают их с чувством неловкости.

Дурная привычка — произвольно выбрасывать слова, нужные для связи. Например: «запаздывая приездом, известите меня»… Это плохо в разговоре и еще хуже в письмах.

Нечего и говорить о том, как оскорбляет глаза роман, переписанный небрежно, с ошибками… Становится жаль его автора.

Иные люди произносят «экипаж» как «екипаж». И, пожалуй, все теперь говорят «будующий» вместо «будущий».

Очень дурно, если мужчины, навещая придворных дам, принимаются за еду в женских покоях. Достойны осуждения и те, кто их угощает.

Нередко дама старается принудить своего возлюбленного к еде: «Ну еще чуточку!»

Понятно, мужчина не может загородить рукой рот и отвернуться в сторону, словно его берет отвращение. Хочешь не хочешь, а приходится отведать.

По-моему, не следует предлагать гостю даже чашки риса с горячей водой, хотя бы он явился вконец пьяным поздней ночью. Возможно, он сочтет даму бессердечной — и больше не придет… Что ж, пусть будет так!

Но если придворная дама находится не во дворце, а у себя дома и слуги вынесут для гостя угощение из кухонной службы, это еще куда ни шло… И все же не совсем хорошо!

Внезапный вихрь.

Мягкий, дышащий влагой ветер, что во время третьей луны тихо веет в вечерних сумерках.

Ветер восьмой и девятой луны, налетающий вместе с дождем, тревожит печалью сердце. Струи дождя хлещут вкось. Я люблю смотреть, как люди накидывают поверх тонких одежд из шелка-сырца подбитые ватой ночные одежды, еще хранящие с самого лета слабый запах пота.

В эту пору года даже легкий шелк кажется жаркий и душным, хочется сбросить его. Невольно удивляешься, когда же это набежала такая прохлада?

На рассвете поднимешь створку ситоми и откроешь боковую дверь, порывистый ветер обдает колючим холодком, чудесное ощущение!