Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— Гражданские чины, брат, и всегда-то не из щедрых, — заметил Боцзюэ. — На три ляна, конечно, ничего не сделаешь. Придется тебе уж раскошелиться.

— Командующий Лэй мне про допрос Сунь Вэньсяна, шурина Хуана Четвертого тут же напомнил. Освободил я, говорит, его.

— Видишь, все припомнил, — подхватил Боцзюэ. — А ты говоришь — щедрый? Выходит, как ни прикидывай, а пир тебе устраивать придется.

Во время разговора Боцзюэ крикнул Ин Бао:

— Ступай позови его.

— Кого? — спросил Симэнь.

— Да живет у меня слева малый, — начал Боцзюэ. — Из хорошей семьи, круглый сирота. С малых лет у полководца Вана служил. Женат. Ну с кем-то не поладил. Пришлось уйти. А устроиться нелегко. Без дела сидит. Они с Ин Бао друзья. Ин Бао попросил меня устроить его куда-нибудь. В слуги наняться хотел бы. Батюшка, говорю, не даст человеку пропадать. Давай, говорю, порекомендую батюшке. У тебя, брат, слуг-то не хватает, кажется. Взять не согласишься? — Боцзюэ обернулся к Ин Бао: — Зови! А как его зовут-то?

— Зовут Лайю, — отвечал Ин Бао.

Появился Лайю. На нем были темное холщовое платье, сшитые из четырех полос холста чулки и туфли. Отвесив четыре земных поклона Симэню, он поспешно поднялся и удалился за занавеску.

— Ну и здоров же, сукин сын! Только бы в носильщики, — похвалил Боцзюэ и спросил: — Сколько же тебе лет?

— Двадцать, — последовал ответ Лайю.

— Дети есть?

— Нет, вдвоем с женой.

— Должен вам сказать, батюшка, — вставил Ин Бао, — жене его девятнадцать лет. Хорошая кухарка и рукодельница. А как шьет!

Симэнь оглядел скромного малого. Он стоял навытяжку, потупив взор.

— Ну, раз тебя рекомендует батюшка Ин, беру, — заключил Симэнь. — Служи с усердием. Выберем благоприятный день, составим контракт и переедешь с женой.

Лайю опять поклонился до земли. Хозяин велел Циньтуну проводить нового слугу к Юэнян. Они поклонились и ушли. Юэнян распорядилась поселить его в помещении, где жил в свое время Лайван.

Боцзюэ посидел еще немного и откланялся. Ин Бао составил контракт и передал его Симэню, который изменил ему имя на Лайцзюэ, но не о том пойдет речь.

А теперь расскажем о жене Бэня Четвертого. С тех пор как ее дочку Чжанъэр взяли в дом Ся Лунси, она стала покупать одну вещь за другой. То Пинъаня попросит, то Лайаня или Хуатуна, а то Сяоюя, сына соседки тетушки Хань. Слуги Симэня стали у нее постоянными гостями. Сидят, бывало, выпивают, а она за ними ухаживает — закуски ставит, попросят чаю — без промедленья чай на стол подает. А случится, нагрянет Бэнь Дичуань из лавки, застанет у себя компанию — и хоть бы что. А тут, пока он был в отъезде, каждый из слуг старался ей услужить. Чаще других наведывались Дайань и Пинъань.

Девятого числа Симэнь Цин устраивал пир, на котором начальник ведомства Ань, советник Ван и командующий Лэй угощали правителя Чжао. В тот же день к Симэню переехал Лайцзюэ. Жена его прошла в дальние покои и отвесила Юэнян земные поклоны. Она была в лиловой шелковой кофте, синей холщовой накидке и зеленой холщовой юбке, стройная, с овальным, как тыквенное семечко, лицом, подпудренная, нарумяненная, с напомаженными алыми губами и острыми-преострыми бинтованными ножками. Она оказалась мастерицей на все руки, и хозяйка назвала ее Хуэйюань. Ее определили на кухню, где она была обязана дежурить раз в три дня, сменяя Хуэйсю и Хуэйсян, но не о том пойдет речь.

Однажды с Северной окраины города слуга Аньтун принес скорбную весть. Скончалась золовка Ян. Симэнь принес в жертву трех жертвенных животных и отвесил пять лянов серебра на благовонные свечи. У Юэнян, Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь отбыли в паланкинах за город выразить соболезнования и возжечь жертвенные деньги. Их сопровождали Циньтун, Цитун, Лайцзюэ и Лайань.

Симэнь находился в кабинете при атласной лавке напротив. Он наблюдал за работой скорняка, изготовляющего Юэнян собольи горжетки. Первую он отослал с Дайанем в заведение Чжэн Айюэ вместе с десятью лянами серебра на новогодние праздники. Дайаня там угостили вином и наградили тремя цянями на семечки.

— Барышня премного вам благодарна, батюшка, — докладывал, вернувшись, Дайань. — Просила кланяться. Плохо, говорит, в прошлый раз батюшку приняла. Мне три цяня серебра дала.

— Деньги себе возьми. — распорядился Симэнь и продолжал: — Ведь Бэня Четвертого нет дома, а ты, я смотрю, к нему заглядывал. Чего там делал, а?

— По хозяйству у них никого не стало, как дочку просватали, — отвечал Дайань. — Хозяйка кое-что купить просила.

— Раз так, вы уж для нее постарайтесь, — наказал Симэнь и, понизив голос, продолжал: — Ты ей как-нибудь намекни. Так, мол, и так. Батюшка, скажи, хотел бы тебя навестить. Что ты на этот счет думаешь? Интересно, как она посмотрит. Если не будет против, попроси у нее для меня платок.

— Ясно, батюшка! Слушаюсь! — ответил Дайань и удалился.

Симэнь позвал Чэнь Цзинцзи поглядеть за скорняком, а сам пошел домой.

Явился Ван Цзин. Он принес от ювелира Гу золотого тигренка и четыре пары серебряных шпилек с золотыми головками. Симэнь убрал пару шпилек в кабинет, а остальные сунул в рукав и направился в покои Ли Пинъэр, где поднес золотого тигренка вместе с парой шпилек кормилице Жуи. Другую пару он подарил Инчунь. Кормилица и горничная не преминули грациозно поклониться Симэню. Он велел Инчунь накрыть стол. Немого погодя появилась еда. Подкрепившись, Симэнь удалился в кабинет.

Туда незаметно проник Дайань. Он предстал перед хозяином, но в присутствии Ван Цзина упорно молчал. Только когда Симэнь послал Ван Цзина в дальние покои за чаем, Дайань открыл рот.

— Ваше желание, батюшка, я передал, — докладывал он. — Она от радости улыбнулась и попросила придти попозже. Будет ожидать вас, батюшка. И вот платок просила передать.

Симэнь извлек из красного пакета красный узорного шелка платок и приложил его к лицу. От него исходил густой аромат. Довольный Симэнь спрятал его в рукав.

Ван Цзин внес чай, после которого хозяин снова ушел в кабинет напротив, где стал наблюдать за работой скорняка.

Доложили о прибытии шурина Хуа Старшего.

— Зовите, — распорядился Симэнь.

В кабинет вошел Хуа Цзыю и, поприветствовав сложенными руками хозяина, сел у жаровни.

— Сердечно благодарю вас и прошу прощения за доставленное в прошлый раз беспокойство, — проговорил он.

Тем временем Хуатун принес чай.

— Купец из Уси предлагает пятьсот мешков рису, — продолжал Хуа. — Реки замерзли. Спешит продать и домой. Может, вы купите, зятюшка? По сходной цене уступает.

— Зачем мне рис! Кому он теперь нужен! Как реки тронутся, дешевле будет. Потом я сейчас и наличным серебром не располагаю, — с этими словами Симэнь велел Дайаню накрывать стол и обернулся к Хуатуну. — Ступай батюшку Ина пригласи. Пусть с батюшкой Хуа посидит за компанию.