Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— Ладно, пусть Сюээ остается, а вы идите, — согласился Симэнь. — Я завтра никуда не собираюсь. Евнух-смотритель за город приглашает, а у меня нет никакого желания. И так ноги что-то болят и поясницу ломит. То ли весна действует?

— А не простуду схватил? — спросила Юэнян. — Чего ж ты ждешь? Доктора Жэня пригласил бы.

— Ничего, дома посижу и пройдет, — отозвался Симэнь и продолжал. — Праздник фонарей подходит. Надо к угощению готовиться. Пригласим жену господина Хэ, жену столичного воеводы Чжоу, жену Цзин Наньцзяна, матушек свата Чжана и свата Цяо, жену брата Юня, матушку Вана Третьего, жену У Старшего и матушку свата Цуя. Их надо будет позвать. Числа двенадцатого или тринадцатого развесим фонари. Актеров от императорского родственника Вана позовем. Жаль, Бэнь Четвертый уехал в столицу — и ни слуху ни духу. В прошлом году он потешными огнями занимался. Кто нас теперь услаждать будет?

— К его жене обратись, — не все ли равно? — вставила Цзиньлянь.

— Ты слова без подвоха не скажешь, потаскушка, — сердито взглянув на нее, обрезал Симэнь.

Юэнян и Юйлоу пропустили их реплики мимо ушей.

— Но мы совсем незнакомы с матерью Вана Третьего, — заметила Юэнян. — Удобно ли ее приглашать? Да и она вряд ли решится придти.

— Она знает меня, поскольку я стал приемным отцом ее сыну, — объяснил Симэнь. — Поэтому я и хочу послать ей приглашение. А придет она или нет — ее дело.

— Не пойду завтра к Юням, — объявила Юэнян. — Время подходит. К чему мне на люди показываться! Только разговоры вызывать.

— Не дело ты говоришь, сестра, — вмешалась Юйлоу. — И ничего страшного нет. У тебя нисколько не заметно. Нескоро еще, должно быть. Ничего! В праздники и тебе развеяться полезно.

Симэнь выпил чаю и направился в покои Сунь Сюээ. Заметив это, Пань Цзиньлянь позвала падчерицу и удалилась к себе.

Вечером Сюээ по просьбе Симэня долго, до поздней ночи, массажировала ему ноги и тело, но не о том пойдет речь.

На другой день утром пожаловал Ин Боцзюэ.

— Приглашение вчера получил от брата Юня, — начал он. — Жену мою приглашают, а у нее наряды поизносились. В такие праздники в чем попало не выйдешь. На смех подымут. Вот я и решился, брат, к тебе с просьбой обратиться. Одолжи, будь милостив, невестке своей верхнюю одежду, юбку с кофтой да головные украшения, шпильки и серьги. А то ей не в чем на люди показаться.

Симэнь позвал Ван Цзина.

— Ступай с матушкой Старшей поговори, — наказал Симэнь.

— Друг, будь добр, пройти к воротам, — обратился к слуге Боцзюэ. — Там Ин Бао с платком и коробкой. Вынеси ему.

Ван Цзин взял у Ин Бао платок и удалился. Наконец, он вынес целый узел и протянул его ожидавшему.

— Тут два комплекта одежд из вытканной золотом лучшей узорной парчи, пять предметов головных украшений и пара жемчужных сережек.

Ин Бао забрал узел и пошел домой, а Боцзюэ остался у Симэня.

— Вчера жена была в гостях у госпожи Хэ, — заговорил за чаем Симэнь. — Вернулась к вечеру. А нынче от жены брата Юня пять приглашений принесли. Опять жен зовут. Старшая ребенка ждет — не хотела идти. А я говорю: раз приглашают, надо идти. Тем более в такие праздники. И я все эти дни покоя не знаю. Только вчера покончил с визитами. То у брата Юня пир, то по каким-то делам до вечера задержался, а тут евнух-смотритель Сюэ за город зовет, весной любоваться. И на все время нужно. Настоятель У девятого молебен служит, тоже приглашал. Не смогу я в монастырь ехать. Зятя пошлю. Не знаю, то ли выпил лишнего, эти дни у меня что-то в пояснице ломит. Прямо ходить не могу.

— Это, брат, у тебя от вина, — заключил Боцзюэ. — Вниз разлилось и бродит. Остерегаться надо.

— Попробуй остерегись! — улыбнулся Симэнь. — В такие праздники в любой дом зайди, без вина не отпустят.

— А нынче кто да кто из невесток пойдет? — спросил Боцзюэ.

— Старшая, Вторая, Третья и Пятая. Я дома остаюсь. Отдохнуть надо день-другой.

Во время их разговора явился Дайань с коробкой в руках.

— Посыльный от господина Хэ приглашения принес, — объяснил слуга. — Девятого на праздничный пир приглашают.

— Ну что ты скажешь! — воскликнул Симэнь. — Попробуй откажись, когда тебя зовут.

В коробке лежали три приглашения. Одно, красное, было адресовано

«Старшему коллеге досточтимому господину Сыцюаню»,

другое –

«Его милости почтенному господину У»

и третье –

«Почтенному господину Ину».

Все приглашения кончались следующей подписью:

«С нижайшим полоном от Хэ Юншоу».

— Посыльный не знает адресов, — продолжал Дайань. — Вот и принес все приглашения сюда. Он просит переслать их по назначению.

— Но что же это такое получается?! — воскликнул Боцзюэ, взглянув на адресованное ему приглашение. — Я же даже подарков не посылал, а он приглашает. Неловко так пойти.

— Я тебе дам что поднести, — успокоил его Симэнь. — А ты вели Ин Бао отнести, и все будет в порядке.

С этими словами Симэнь крикнул Ван Цзина.

— Ступай принеси два цяня серебра и платок, а на карточке напиши имя батюшки Ина, — наказал ему Симэнь и обернулся к Боцзюэ. — А ты приглашение возьми, чтобы слугу к тебе не посылать. Шурину я с Лайанем отправлю.

Немного погодя Ван Цзин внес подарки и протянул их Боцзюэ.

— Благодарю тебя брат! — сложив руки и кланяясь, говорил Боцзюэ. — Как же легко ты избавил меня от затруднений! Я тогда за тобой пораньше зайду. Вместе пойдем.

Боцзюэ откланялся и удалился.

В полдень У Юэнян и остальные жены, вырядившись по-праздничному, отправились на пир к жене квартального Юня. Юэнян восседала в большом паланкине, в трех паланкинах поменьше разместились остальные жены Симэня. Сзади на маленьких носилках сидела Хуэйюань, жена Лайцзюэ, при которой стояла корзина с нарядами. Четверо солдат окриками разгоняли с дороги зевак. Процессию сопровождали Циньтун, Чуньхун, Цитун и Лайань.

Да,

Однако не станем рассказывать, как Юэнян с Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь пировали у жены Юнь Лишоу.

Симэнь Цин приказал привратнику Пинъаню:

— Кто бы меня ни спрашивал, говори, нет, мол, дома, а визитные карточки принимай.

Пинъань послушно сел у ворот и никуда не смел отлучаться, а посетителям отвечал, что хозяина нет дома.

Симэнь же в тот день сидел у жаровни в покоях Ли Пинъэр. После смерти Пинъэр хозяйка велела Жуи кормить дочку Лайсина, Чэнъэр. А коль скоро у Симэня эти дни болели ноги, он вспомнил про пилюли долголетия. Их прописал ему доктор Жэнь и велел принимать с женским молоком. Он направился в спальню и велел кормилице Жуи отцедить молока. По случаю праздников Жуи вырядилась по-особенному. Ее прическу, обильно украшенную цветами и перьями зимородка, стягивали голубовато-зеленый крапленый золотом платок и отливающий золотом ободок. На ней были голубая шелковая кофта, из бледно-зеленого нанкинского атласа накидка и желтая парчовая юбка. Обута она была в туфельки на толстой подошве, сшитые из белого шелкового сатина и зеленого шаньсийского шелка. На пальцах красовались четыре серебряных кольца. Она села рядом с хозяином и помогла ему принять пилюли, потом налила кубок и попотчевала закусками. Принеся их, Инчунь удалилась в соседнюю комнату, где села играть в шашки с Чуньмэй. На кухне на всякий случай оставалась Сючунь.