Алишер Навои - Семь планет

Хвалились вы не раз: как благодать
Вы за меня готовы смерть принять.

Так где же вы? Где ваш двуострый меч,
Зачем вы не бежите в пламя сеч?

Так где же вы? На поле вышли вы?
Из подчиненья, что ли, вышли вы?

Пусть быстрый меч в мою вонзится грудь,
Чтоб, жизнь отняв, покой душе вернуть!

Не допущу, чтобы одна любовь
Без наказанья проливала кровь:

Вам право я такое же даю, —
О слуги, уничтожьте смерть мою.

Друзья по брани, — постоянство где?
О мусульмане, — мусульманство где? [3] О мусульмане, — мусульманство где? — Это место свидетельствует об условности образа Бахрама, ибо во времена исторического шаха Бахрама (Варахрана V) ислама еще не существовало.

Убив меня, найдете путь к добру:
От мук избавлюсь я, когда умру!»

Так плакал шах Бахрам в степном шатре.
Когда запела птица на заре,

Бахрам без чувств лежал в крови, в пыли…
Бесплотной тенью мы б его сочли!

Тоска и ужас обуяли слуг,
Когда открылся им его недуг,

А между ними, что ни говори,
Имелись полновластные цари!

И каждый шах страны, и каждый бек,
Простой слуга и знатный человек

Стояли с непокрытой головой
И выщипанной в горе бородой; [4] И выщипанной в горе бородой. — В знак горя на Востоке выщипывали или вырывали себе волосы.

Но, видя: если плакать день и ночь,
Нельзя недуг опасный превозмочь, —

Собрание созвали, наконец,
И долго толковали… Наконец

Сошлись на том, что здесь, в глуши степной,
Не должен оставаться их больной.

Врачи нашли: здесь воздух нехорош,
Больного этим воздухом убьешь,

К тому ж за ним необходим уход,
А здесь больной удобства не найдет.

И люди шаха в город понесли,
Свой разрывая ворот, понесли

И поместили в розовом саду.
До вечера метался шах в бреду…

Едва царя лишается престол,
Народ находит время для крамол.

Беспомощное, в пламени горя,
Трясется тело бедного царя.

Хотя воссел Бахрам на свой престол,
Он до́ ночи в сознанье не пришел.

Он был убит, он был сожжен тоской:
Престол казался гробовой доской.

С престолом ты связал свою судьбу?
В конце концов окажешься в гробу!

Вот опустился занавес ночной.
Почуял запах мускуса больной.

Очнулась шаха скорбная душа,
Ночными благовоньями дыша.

Открыв глаза, мгновенье помолчал,
И вдруг он громким криком закричал.

Возлюбленной он вспомнил лунный лик!
И стон его, и вздох, и плач, и крик

Пронзили небо в чуткой тишине,
Затрепетали звезды в вышине.

Как острый меч — его тоски глагол:
Он звезды, очи неба, проколол.

Подула буря вздохов тяжело,
В движенье мира колесо пришло,

И встала на пороге смерть сама,
Увидела, что шах сошел с ума!

Ослаблен был его ущербный мозг —
В руках недуга мягким стал, как воск.

Уже Бахрам свой пламень погасил.
Уже для стонов не хватало сил.

Уже смятенье кончилось. Уже
Несчастный был на смертном рубеже.

Не слышно было голоса его.
Лишь иногда с престола своего

Он голос подавал. В тоске, в слезах
По временам просил о чем-то шах,

И просьба стоила ему труда,
Но разума в ней не было следа.

Утратили друзья надежды все,
Порвали на себе одежды все!

Чтобы вернуть ему сознанья свет,
Столпы страны собрали на совет

Врачей царя, четыреста числом,
Прославленных высоким ремеслом,

И вот какие речи повели:
«Наш господин, владыка всей земли,

Свое здоровье вверил вам, покой,
Вас награждая щедрою рукой.

Окружены заботами его,
Награждены щедротами его,

Вы жили здесь, не ведая нужды,
С единой целью: чуть рука вражды

Коснется шаха, волей неба вдруг
Придет жизнегубительный недуг, —

Его недуг должны вы устранить,
Чтоб шахской жизни вновь окрепла нить.

Так знайте же: настал несчастный час,
Без промедленья мы призвали вас.

Обласканы вы милостью царя.
Борьбу начните с хилостью царя,

Он много сделал подданным добра.
Теперь, у смертного его одра,

Обязан каждый шаху послужить —
И вы должны старанье приложить!

Когда ему грозил мятежный враг
Иль ополчался зарубежный враг, —

За шаха смело мы бросались в бой,
Гордясь, что можем жертвовать собой,

Царю царей служа всегда, везде.
Теперь, когда Бахрам в такой беде

И тьма в уме расстроенном его, —
Уподобляйтесь воинам его:

Рассейте царского безумья мрак!»
Врачи, подумав, отвечали, так:

«Услышали мы истину от вас.
Сердцá призыв о помощи потряс.

Однако тот, кто без ума влюблен,
Не будет врачеваньем исцелен.

К тому, кто сломлен муками любви,
Ты лекаря с лекарством не зови,

Его огонь, без помощи врачей,
Залить сумеет близости ручей.

Кто полюбил, тот пламенем палим, —
Мы снадобья со щепками сравним.

Но все ж борьбу со смертью поведем,
Когда пойдем усердия путем.

Должны мы отыскать в короткий срок
Лечения основу и уток.

Недуг любви должны мы побороть,
Чтобы опять здоровой стала плоть.

Однако знайте: только божество
Сумеет разум прояснить его».

Так порешив, немедленно, в ночи,
Леченьем шаха занялись врачи,

Попеременно находясь при нем,
По-разному борясь с его огнем.

Одни, молитву слезную творя,
Просили бога вылечить царя,

Входили с приношеньем в божий храм,
Дирхемы раздавали беднякам.

Другие волхвованьем занялись,
Волшебным заклинаньем занялись,

Старались джинна криками прогнать,
Чтоб властелин покой обрел опять.

Для третьих сочетание светил
Казалось важным. Каждый обратил

К пластинкам астролябии свой взор, [5] К пластинкам астролябии свой взор. — Астролябия — прибор, который в средние века служил для определения движения небесных светил и для «предсказания судьбы».
Судьбы прочесть желая приговор.