Алишер Навои - Поэмы

Листва в движенье, как лицо, живет,
На ней роса — благоуханный пот.

Подобной красоте сравненья нет,
Предела чувству изумленья нет.

Но сквозь нее провижу я черты
Непостижимой, высшей красоты.

Весною ранней в сень родных ветвей
Из-за морей вернулся соловей:

И розу новую он увидал,
И, захлебнувшись страстью, зарыдал.

Все ярче блещет розовый цветок,
Как разгорающийся огонек.

Огонь горит в сердечной глубине,
А соловей сгорает в том огне.

Все глубже чары розы; все сильней
Печаль певца, гремящего над ней…

Когда рассвет над миром засиял,
Так соловей защелкал, засвистал,

Такой он поднял звон, и гром, и крик,
Что зашумел, проснулся весь цветник.

Когда сгоришь, поймешь ты, может быть,
Что значит быть любимым и любить.

Любовь смятенья смерч несет уму,
И чужд влюбленный сущему всему.

А кудри несказанной красоты
Арканами крутыми завиты.

Живой огонь любви с пожаром схож;
Всю землю охватил его грабеж.

Огонь бушующий неукротим;
Все небо — дым и искры перед ним.

И пери с неба падают без сил,
Как мотыльки, спаливши перья крыл.

И разума чело омрачено,
Дыхание рыданьем стеснено.

Из-за любви, чья власть сильней судьбы,
Черны одежды светлой Каабы.

Вином любовным Будда опьянен,
Прекрасный лик румянцем озарен.

Лист за листом — любовь Коран сожгла,
В костер его подставку унесла;

Она святую Веру в плен ведет,
Мечеть во власть неверным отдает.

На пса напяливает тайласан,
Где шит по шелку золотом тюльпан.

Она велит: «Святой Инжил читай, [17] Она велит: «Святой Инжил» читай . — «Святой Инжил» — Евангелие.
Кумир гранитный Буддой почитай!»

Она в мечети продает вино,
В михраб молящимся несет вино.

Она огни, как розы в цветнике,
Ночами зажигает в погребке.

Сады не знают — как они цветут,
Кувшин не знает — что в него нальют.

Шипами роз душа уязвлена,
Опьянена дыханием вина.

Из-за любви пути ума темны,
Противоречий спутанных полны.

Невежество над знаньем восстает
И как безумца в даль степей зовет.

Огонь любви безумной… разум твой
Сгорает в нем соломинкой сухой.

А сердце! — как в печи плавильной, в нем
Любовь горит бушующим огнем.

Но сердце, где огонь любви возник,
Бесценно, как рубиновый рудник.

А если нет любви — зачем она,
Вселенная? Зачем и жизнь нужна?

Любовь — душа души, она чиста,
А без нее мертва и красота.

Любовь — волшебный камень. Шах времен
В невзрачную кочевницу влюблен.

Любовь — алмаз; а сердца твоего
Вместилище — шкатулка для него.

Ты сердце зодиаком назови,
Когда, как солнце, ярок свет любви…

Не солнце, а пылающий огонь,
Живой, всепожирающий огонь!

Телесный строй — надежный, словно дом,
Испепеляется ее огнем.

Страсть красота рождает. Так в ночи
Горит костер от огонька свечи.

Сколь ни желанна красотой своей
Любимая, огонь любви сильней.

Так в горле соловья тоска звонка,
Что превосходит силу чар цветка.

Костер дымит, но ты его разрой —
И к небу вихрь взовьется огневой…

Когда огонь великий налетит,
Не только жизнь — он целый мир спалит.

Смягчается жестокий ум тогда,
Как в горне расплавляется руда.

Аскетов сонм смятеньем обуян,
Как вспыхнувший от молнии саман.

Та сила так сильна, что слон пред ней,
Как под ногой слоновьей — муравей.

Кто скажет: «Я влюблен!» — не верь ему.
Не каждый верен чувству своему.

Кто ищет только внешней красоты,
Томим тоской душевной пустоты,

В нем огонек и брезжит, может быть, —
Но на свече булат не размягчить.

В нем горя нет. Но так он лгать привык,
Что — как от горя — рвет свой воротник.

Его дела и видимость — обман;
Лицом он — ангел, а душой — шайтан.

Он — светоч верности; но посмотри —
Какую мерзость он таит внутри.

Он у любимой требует всего,
Дабы алчба насытилась его.

Великой жертвы требуя, он рад
Дождю им не заслуженных наград.

Святую плоть — благоуханней роз —
Он восхваляет — искренне, до слез.

Его письмо — украшен и цветист,
Но полон подлой ложью каждый лист.

Как фонаря волшебного стекло,
Он чист; а за стеклом — обман и зло.

Когда б подобный лжевлюбленный мог
Мне встретиться — его б я вживе сжег!

Нет, истинно влюбленный — лишь такой,
Кто чист очами, речью и душой,

Сгорающий в огне сверх бытия
И, все познав, отрекшийся от «я».

Он боль скрывает, но поблекший лик
Лишь слезы омывают, как арык.

Он исхудал, как нитка, он больной;
Суставы, как узлы, на нитке той.

Он на плечах костлявых сто скорбей
Влачит — вьюков верблюжьих тяжелей.

Как в слове «дард» согнулась буква «даль», [18] Как в слове «дард» согнулась буква «даль». — «Даль» — название графического изображения буквы «д» в арабском алфавите, слово «дард» — боль.
Согбенный болью, он плетется вдаль;

И язв не счесть на теле у него,
Как звезд не счесть у неба самого.

Его порывистый горящий вздох
Рождает в небесах переполох.

Оборванные — в тысяче заплат —
Его рубаха и его халат.

Он однолюб и славы чужд земной,
Душой стремится он к любви одной.

Он, сердцем чужд навек иных забот,
Речений праздных не произнесет.

И, в изумленье, созерцает он
Одну, чьим взглядом дух его пронзен.

Взгляни: то не слеза — рубин горит
На желтизне его худых ланит.

Куда б ни глянул — вдаль иль в высоту,—
Везде одну он видит красоту.

Любуясь блеском образа того,
Себя он забывает самого.

Лишь искренне влюбленному дано
Блаженного познания вино.