Шота Руставели - Витязь в тигровой шкуре

И вошел к владыке витязь и сказал ему с поклоном:
"Государь, не думал быть я столь высоко восхваленным!
Бог, быть может, озарит мне дальний путь под небосклоном,
И тебя я вновь увижу неизменно благосклонным".

Обнял царь его, как сына, целовал его, вздыхая.
Воспитатель и питомец — есть ли где чета такая?
И покинул в день разлуки Автандил владыку края.
Ростеван мягкосердечный плакал, слезы проливая.

И покинул витязь город и скитался двадцать дней,
Постепенно приближаясь к дальней вотчине своей.
Величавый и отважный, радость мира и людей,
В вечных думах о любимой пламенел он все сильней.

И, когда он, странник, прибыл в пограничные владенья,
Поднесли ему вельможи дорогие подношенья.
Всякий, кто его увидел, расцветал от лицезренья,
Но спешил в дорогу витязь и боялся промедленья.

Здесь, в средине скал природных, где конца не видно кручам,
Славным городом владел он, неприступным и могучим.
Трое суток жил тут витязь, бил зверей в лесу дремучем,
Совещался с Шермадином, верным другом наилучшим.

"Шермадин, — промолвил витязь, — повинюсь чистосердечно,
Виноват я пред тобою: ты служил мне безупречно,
Я ж, любовь мою скрывая, тосковал и плакал вечно.
Ныне я моей любимой обнадежен бесконечно.

Тинатин меня пленила, и нарциссы в день печали
На заснеженные розы слезы жгучие роняли.
Не хотел я, чтобы люди о любви моей узнали,
Но теперь слова надежды скорбь мою уврачевали.

Мне царица повелела: "Тайну витязя открой,
И, когда назад вернешься, буду я твоей женой.
За другого я не выйду, будь он райской купиной!"
Речь ее — бальзам для сердца, истомленного тоской.

Я, владыка твой, обязан власть царя считать верховной
И служить ему повинен, как слуга беспрекословный, —
Это первое. Второе: заключив союз любовный,
Робость в годы испытаний почитаю я греховной.

Из владык и подчиненных только мы друзья друг другу.
Умоляю, окажи мне беспримерную услугу.
На тебя я оставляю все войска и всю округу,
Одному тебе я верю, обреченный на разлуку.

Предводительствуй войсками, охраняй страну от бед,
Узнавай через посланцев, весел царь наш или нет,
Шли ему дары и письма в продолжение трех лет.
Пусть никто в стране не знает, что исчез его спаспет.

На охоте и в сраженьях принимай мое обличье,
Сохраняй три года тайну и блюди благоприличье.
Я еще вернусь, быть может, — слово мне дано девичье.
Не вернусь — простись со мною и оплачь мое величье.

В этот день с печальной вестью ты предстань пред Ростеваном
И во всем ему откройся, как пристало только пьяным.
Расскажи, что я скончался: всем ведь гибель суждена нам, —
И раздай мои богатства неимущим поселянам.

Сам же, в город возвратившись, будь мне преданным вдвойне:
Не забудь меня внезапно, вечно помни обо мне.
Все дела мои устроив, помолись наедине,
Вспоминай о нашем детстве на родимой стороне".

И была для Шермадина эта весть подобна грому,
И заплакал он внезапно, и почувствовал истому.
Он сказал: "Какая радость без тебя рабу простому?
Но мольбы мои напрасны: все равно уйдешь из дому.

Ты велел мне быть владыкой и вождем твоей дружине.
Разве это мне по силам — заменять тебя отныне?
Как забуду я, что, бедный, ты скитаешься в пустыне?
Лучше я с тобой поеду мыкать горе на чужбине!"

"Нет, — ответил витязь, — должен я поставить на своем:
Коль миджнур бежит в пустыню, он не странствует вдвоем.
Мы ценой великих бедствий дивный жемчуг достаем.
Да погибнет вероломный, умирая под копьем!

С кем я мог, коль не с тобою, поделиться этой тайной?
Мог ли я другим доверить этот труд необычайный?
Укрепляй мои границы, наблюдая за окрайной.
Я еще вернусь, быть может, избежав беды случайной.

Погибают от несчастья и один и сто за раз.
Одиночество — не гибель, если бог спасает нас.
Коль не справлюсь за три года, плачь по мне в печальный час.
На владение страною я даю тебе указ".

Вот указ его: "Вельможи! Воспитатели и дети!
Мужи, преданные сердцем и надежные в совете!
Вы — моих желаний тени, предо мною вы в ответе!
Соберитесь ныне вкупе, чтоб слова услышать эти!

Автандил, ваш прах, пишу я ради вас своей рукою:
На короткий срок расстаться я решил с моей страною,
Предпочел скитанья — пиру, путешествия — покою,
Возложил на лук заботу добывать еду стрелою.

Некий умысел имея, покидаю я страну,
Целый год я пыль скитаний с ног моих не отряхну.
Заклинаю вас: в разлуке чтите заповедь одну —
Охраняйте наше царство, как хранили в старину.

Я владыкою над вами оставляю Шермадина,
И, пока он не узнает, что пришла моя кончила,
Пусть он здесь, лелея розу, будет вам за господина.
Пусть пред ним злодеи тают, как на пламени вощина!

Шермадин, как вам известно, для меня дороже брата,
Вы его, как Автандила, почитайте ныне свято.
Вместе с ним, лишь грянут трубы, сокрушайте супостата.
Не вернусь, так вместе плачьте: велика его утрата".

Изукрасивший посланье столь искусным языком,
В пояс он насыпал злата и на лошадь сел верхом.
"На охоту!" — крикнул витязь, и войска сошлись кругом,
И, не мешкая нимало, он покинул отчий дом.

И велел он на охоте провожатым удалиться:
"Мне помощников не нужно, я хочу уединиться".
И по чаще тростниковой полетел он, точно птица,
И в его царила мыслях Тинатин, его убийца.

Проскакал он через поле и войска вдали оставил,
И никто за ним не гнался и вернуться не заставил.
Не страшился он булата, исполнитель высших правил.
Но, придавлен грузом горя, раны сердца окровавил.

Люди кончили охоту, спохватились: где же он?
И, не видя господина, каждый плакал, поражен,
И великое веселье превратилось в горький стон,
И на розыски помчались ездоки со всех сторон.

"Где ты, лев, надежда наша? — приближенные взывали. —
На кого ты нас покинул?" И гонцов повсюду слали.
Но, увы, не отыскался тот, которого искали,
И в слезах поникло войско, и народ поник в печали.

Шермадин, собрав придворных и иных достойных чести,
Показал указ владыки, и его читали вместе.
С пораженными сердцами все внимали этой вести.
Рвали волосы от горя, уподобленные персти.

И сказали Шермадину: "Хоть сменял он свет на тьму,
Без тебя доверить трона он не мог бы никому.
Как велел нам повелитель, так и быть теперь тому!"
И, признав раба владыкой, поклонились все ему.