Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Прими же от меня ты одеянье:
Оно достойно твоего деянья!

Властитель приложил к письму печать
И соизволил слугам приказать —

Найти немедля женскую рубаху,
Такую, чтоб надеть ее на пряху,

И, дегтем вымазав веретено,
С ним принести и пряжу заодно,

И красные доставить шаровары,
И женский пояс, ярко-желтый, старый…

Велев гонца презренного призвать, —
Презренным одеяниям подстать, —

Шах приказал ему: «Скачи к Бахраму,
Ты все мои дары вручи Бахраму.

Скажи ему: «Как безрассуден ты!
Увы, не витязь, — простолюдин ты!

С тех пор, как победил царя Китая,
Ликуешь ты, великим угрожая.

Ты будешь мной низвергнут с высоты,
В ничтожестве, как пыль, исчезнешь ты!»

Бахрам застыл в молчанье и в обиде,
Гонца услышав слово и при виде

Воителя позорящих даров,
Письмо прочел он, бледен и суров.

Сказал: «Награда — женская рубаха.
Вот какова ты, благодарность шаха!

Быть может, воле шаха вопреки,
Меня обидели клеветники?

Не думал я, что к шахскому порогу
Навет и клевета найдут дорогу!

Все видели, что я свершил с тех пор,
Как я покинул шахиншахский двор.

Я войско малое повел в сраженья,
Я испытал и горе, и лишенья,

Была мне жизнь моя не дорога,
Когда громил я воинство врага,

Нередко смерти чувствовал я близость,
Награда за труды — такая низость!

Творец, на мне ты взор останови:
Ормузд меня лишил своей любви!»

Он, богу помолясь и успокоясь,
Надел рубаху, шаровары, пояс,

Поставил пред собой веретено
И все, что было в дар привезено.

Он приказал вельможам поседелым,
Начальникам, воителям умелым,

Чтоб двинулись, в шатер его спеша.
Была омрачена его душа…

Когда явились молодой и старый,
Когда рубаху, пояс, шаровары,

Изумлены, увидели на нем,
Им показалось, что сразил их гром!

Бахрам сказал: «Вот это одеянье —
За все мои заслуги воздаянье:

От шаха получил подарок я.
Вы слышали и видели, друзья,

Моей могучей палицы удары,
Как воевал я, в бой бросаясь ярый,

Настал, казалось, шаха смертный час, —
Но прибыл я, царей престол я спас.

Владыки исполняя приказанье,
Позорное надел я одеянье.

Шах — миродержец, мы — его рабы,
Его приказ — веление судьбы.

Мы ищем счастья под крылом владыки,
Живет он в нашем сердце, светлоликий.

От вас хочу услышать я совет:
Какой мы можем дать ему ответ?»

Воители сказали воеводе:
«О богатырь, прославленный в народе!

Такой от шаха принял ты позор,
Что войску ненавистен шахский двор.

Ты знаешь, старца не было мудрее,
Чем Ардашир, а он воскликнул в Рее:

«Презренье шаху, шахскому двору,
Мобедам, равнодушным к злу, к добру!

Ничтожествам противно мне служенье
И оскорбительно их уваженье!»

«Не говорите так, — ответил вождь, —
От шаха — сила воинства и мощь.

Мы все — служители, а он — властитель,
Мы все — просители, а он — даритель».

Но меченосная сказала знать:
«Отныне мы не станем воевать,

Для нас отныне шаха нет в Иране,
А ты для нас — не вождь на поле брани».

Окончился на этом разговор.
Начальники покинули шатер.

Бойцов увещевал Бахрам в печали,
Но на губах советы остывали.

Так минул месяц. На охоту в лес
Отправился Бахрам. Листвы навес

Густой, тенистой оказался кровлей,
Достойной тех, кто очарован ловлей.

Онагра вдруг увидел он в лесу,
И сразу оценил его красу.

Кишела дичью эта глушь лесная,
Вилась тропинка, в чаще пропадая.

Спокойно, тихо ехал Чубина,
Бичом не горячил он скакуна.

Он за онагром следовал вслепую,
И на поляну выехал большую.

За ним скакал Изадгушасп-храбрец.
Бахрам увидел издали дворец.

Коня погнал он к пышному чертогу, —
Онагр ему показывал дорогу.

У замка Чубина сошел с коня.
«Ты с разумом дружи и жди меня!»

Сказав Изадгушаспу это слово,
Вручив ему узду коня гнедого,

Он без путеводителя, пешком,
Направился к чертогу прямиком.

Изадгушасп томился в ожиданье,
Поглядывая издали на зданье,

Держа узду гнедого скакуна, —
Но вот его нагнал Ялонсина.

Сказал Изадгушасп: «Смельчак-воитель,
В неведомую ты вступи обитель,

Взгляни, куда пошел наш храбрый вождь,
Наш полководец, рати нашей мощь».

Ялонсина, почувствовав тревогу,
Садовою тропой пошел к чертогу.

Дворец предстал пред ним в конце пути:
Подобного в Иране не найти!

Воздвиглась арка дивная у входа,
Небесного она достигла свода.

Престол чудесный высился под ней,
Сверкавший блеском дорогих камней,

Отделкою жемчужной, золотою,
И застланный румийскою парчою.

На нем, сияя ликом, как весна,
Сидела венценосная жена,

Во всей красе, в могуществе великом, —
Померк бы разум перед этим ликом!

Она была стройна, как кипарис,
Арканами сбегали косы вниз:

Арканы благовонные раскинув,
Она опутывала исполинов,

Стремившихся попасть в чертог ее!
На кресле золотом, у ног ее,

Сидел Бахрам, забыв свои печали,
А позади придворные стояли.

Когда увидела Ялонсину
Красавица, затмившая луну,

Она к нему слугу послала сразу,
И внял Ялонсина ее приказу:

«Здесь находиться вправе лишь Бахрам,
А ты ступай назад к своим друзьям.

Привет им передай от полководца,
И успокой их: скоро он вернется».