Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Велел он, чтобы тайн его хранитель
Пришел к нему, и молвил повелитель:

«Отправься ты к моим богатырям,
И обо всем, что ты увидишь там,

Мне сообщи. Помчись, как вихрь крылатый!»
И поскакал к Бахраму соглядатай.

А воевода войско вел в поход,
Без остановки двигаясь вперед…

Неся бараньи головы в корзине,
Торговец показался на равнине.

К нему подъехал вождь иранских сил,
Внезапно скакуна остановил, —

Дивились всадники его деянью, —
И пикой голову проткнув баранью,

Он пику повернул наискосок,
И голову отбросил на песок,

Потом сказал, погнав коня гнедого:
«Друзья, глядите, как сдержу я слово, —

Вот так же с Совашахом поступлю,
Я голову злодею отрублю

И брошу перед ратью на равнину,
И рать его, как буря, опрокину!»

Воскликнул соглядатай, потрясен:
«Воссядет этот муж на шахский трон,

И черствым станет сердце полководца,
И он от шахиншаха отвернется…»

О том, что видел, рассказал мудрец,
Когда вернулся к шаху во дворец.

Известием таким ошеломленный,
Ормузд увял, как вянет лист зеленый.

Властителя согнула скорбь в дугу.
К себе позвал он юного слугу,

Сказал: «Достигни войска на дороге,
Бахраму передай приказ мой строгий:

«Остановись и дальше не скачи.
Наступит ночь, — вернись ко мне в ночи.

Останешься со мной наедине ты:
Мне вспомнились полезные советы,

О многом я с тобой поговорю».
И прибыл юноша к богатырю,

И передал ему приказ владыки.
Сказал Бахрам: «Ответствуй: «Шах великий!

Кто возвращает рать свою с пути?
Несчастье может с ней произойти!

Дурное это предзнаменованье,
А враг придет в восторг и ликованье.

Я возвращусь, победу одержав, —
Да воссияет властелин держав».

Гонец Ормузда прискакал с ответом,
И сердце шаха озарилось светом:

Исполнен радостного торжества,
Презрел он соглядатая слова.

Бахрам, когда сгустилась мгла ночная,
Повел дружины, бога призывая.

Когда вступило войско в Хузестан,
Привал устроил богатырский стан.

С мешком соломы, чувствуя усталость,
Среди бойцов старуха пробиралась.

Подъехал воин к ней, купил мешок,
Но денег ей не заплатил седок.

Пришла к Бахраму женщина седая
И о мешке поведала, рыдая:

«Солому я несла бойцам твоим, —
Богатством не владела я другим,

Но всадник, на котором шлем богатый,
Забрал мешок и скрылся от уплаты».

Нашли тотчас же воина с мешком,
К Бахраму привели его бегом.

Бахрам пылал, как чистоты светильник!
Сказал: «Нас опозорил ты, насильник!

Не мни, что совершил ты малый грех:
Я строго накажу тебя при всех».

Был воин, в преступлении повинный,
Мечом разрублен на две половины.

Позорной казни предали бойца,
И страх объял насильников сердца.

Раздался полководца громкий голос:
«Кто украдет соломинку иль колос, —

Не жди пощады: подниму я меч,
Чтоб надвое преступника рассечь.

Нет места вору между храбрецами,
Что обладают чистыми сердцами.

Не соблазняйтесь вы чужим добром,
За все платить должны вы серебром».

Так молвил вождь воинственному стану.
Рать поднялась и двинулась к Домгану

И стала, наконец, на рубежах,
Где ждал сраженья старый Совашах,

Где войско турков было наготове,
Где не смолкали гул и рев слоновий.

А между тем в Иране шахиншах
Томился, чувствуя тоску и страх.

Когда спустилась полночь с небосвода,
Ормузд позвал сановника Харрода.

Сказал: «Я жить в тревоге не могу.
Вооружись и поезжай к врагу.

Возьми побольше ценностей и денег,
Пусть враг подумает, что ты изменник.

Узнай, какое войско с ним пришло, —
Противников и силу, и число.

Я западню расставлю супостату.
Скачи по направлению к Герату.

Бойцов Бахрама встретив на пути,
Ты обо всем Бахрама извести,

А с Совашахом будь лукав и сладок
И войск его запомни ты порядок».

К Герату поскакал Харрод Бурзин,
Достиг седок бахрамовых дружин

И обо всем он известил Бахрама,
И к Совашаху путь направил прямо.

Он прибыл в стан. Смотря по сторонам,
Сокровищам дивился и слонам.

Готово было все к суровой битве.
Восславил Совашаха он в молитве,

Когда к владыке он вступил в шатер,
И был с владыкой сладок и хитер.

Его не заподозрил враг в обмане,
Веселье началось в туранском стане,

И под покровом ночи, без преград,
Бахрам привел богатырей в Герат,

На берегу реки, в степи широкой,
Свой стан разбил воитель быстроокий.

Тогда туранских войск дозор ночной
Увидел, поскакав степной тропой,

Нежданные дружины за рекою,
И к Совашаху полетел стрелою.

Донес: «Большая рать стоит в степях».
Задумался глубоко Совашах,

Нахмурился, велел позвать иранца,
Обрушил сильный гнев на чужестранца.

Сказал ему: «Будь проклят, Ахриман,
Увы, теперь я понял твой обман!

Ужель с высот не видел ты низины?
Ужель про эти ты не знал дружины?

Ты прибыл от Ормузда на коне,
Он хочет западню расставить мне.

Я понял: ночью воинство Ирана
Проникло в степь Герата невозбранно».

Спокойно отвечал Харрод Бурзин:
«Ты гневаться не должен, властелин.

Зачем бояться маломощной рати,
Которая теперь стоит в Герате?

Той рати полководец преходящ,
И весь его народец — преходящ.

Иль то Ормузда подданный ослушный
Пришел к тебе, о царь великодушный?

Иль то вернулся из далеких стран
Купцов вооруженных караван?

Кто на тебя пойдет, себе на горе?
Ни горы не поднимутся, ни море!»

Сказал обрадованный Совашах:
«Когда неправды нет в твоих словах,