Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Так с пришлецом нежданным поступлю я:
К нему вельможу храброго пошлю я,

Узнаю, сколько войска с ним пришло,
И что замыслил он — добро иль зло».

Харрод вернулся в свой шатер богатый.
Боялся он, что близок час расплаты,

И вот, когда с горы спустилась ночь.
От Совашаха убежал он прочь.

А Совашах в то время вызвал сына.
«Фагфур, — сказал он, — вот тебе дружина,

Отправься ты к тому богатырю».
И юноша, опередив зарю,

Увидел утром воинство Ирана.
Велел он всаднику: «Достигни стана,

Спроси у воинов: чего хотят?
И кто они? Зачем пришли в Герат?

Зачем в степи свой стан они разбили?»
И всадник полетел быстрее пыли,

И, повторив царевича слова,
Спросил он: «Кто над воинством глава?

Кто богатырь, не ведающий страха?
Фагфур — глаза и сердце Совашаха —

С ним хочет встретиться наедине!»
Помчался караульщик на коне,

Бахраму рассказал о том, что слышал.
Воитель из шатра, сияя, вышел,

К царевичу направился верхом.
Фагфур с ним поздоровался, потом

Спросил: «Откуда ты, изгнанник знатный?
Зачем в Герате стан разбил ты ратный?

Я слышал, из Ирана ты бежал,
Тебя твой повелитель обижал».

Бахрам ответил: «Верен я Ирану,
Вовеки с шахом враждовать не стану,

Когда услышал правящий страной,
Что Совашах идет на нас войной,

Я был из Ардабеля вызван сразу
И внял я шахиншахскому приказу:

Сказал Ормузд: «Иди и победи,
Дорогу Совашаху прегради

Мечом, стрелою, палицей и пикой!..»
Царевич возвратился юноликий,

Пришел к отцу, вступил в его шатер
И передал с Бахрамом разговор.

Был этой вестью Совашах подавлен.
Сказал: «Ормуздом был Харрод направлен!»

Велел позвать иранца властелин,
Но был ответ: «Бежал Харрод Бурзин».

И Совашах сказал со вздохом сыну:
«Дивлюсь: как удалось бежать Бурзину?

Хотя большая рать пришла со мной,
Увы, не бдителен дозор ночной!»

Затем к Бахраму Совашах отправил
Посла, чтобы солгал он и слукавил:

«Скажи: «Из-за того, что ты упрям,
Не осрами себя теперь, Бахрам.

У твоего царя — одно стремленье:
Чтоб ты погиб, вступив со мной в сраженье.

Тебе владыка приказал: «Иди,
Дорогу Совашаху прегради!»

Сего приказа понял ты коварство?
С таким, как я, владыкой государства,

Кто вздумает сраженье повести?
Со мной, что гору встретив на пути,

Слонов и воинов могучих двинет,
И сразу эту гору опрокинет!»

Бахрам не ждал такого хвастовства,
Он смехом отвечал на те слова:

«Когда желает втайне мой властитель,
Чтобы в бою погиб его воитель, —

Желанием подобным шахиншах
Мой жалкий возвеличивает прах».

Вернулся к Совашаху царедворец,
Поведал то, что молвил ратоборец.

К Бахраму вновь гонца послал Сова:
«Скажи: «К чему нам громкие слова?

Зачем приехал ты на поле боя?
Проси у нас, что хочешь, и любое

Исполню я желание твое.
Пришли с гонцом послание свое».

Сказал гонец: «Сломи свое упорство.
Знай: от тебя не требует покорства

Владыка, доброю ведом звездой, —
Лишь тайну сердца ты ему открой».

«Тот не торгуется, кто жаждет мира, —
Гласил ответ. — Когда с владыкой мира

Ты вправду хочешь заключить союз, —
Желанным гостем будешь ты, клянусь,

Почетным гостем будешь ты в Иране,
Достигнешь исполнения желаний.

Твоих бойцов я щедро одарю,
Вручу я каждому богатырю

Серебряную, золотую чашу,
Вельмож я кушаками опояшу.

Мой шах, желая друга обрести,
С тобою встретится на полпути,

Ты будешь принят им достойно сану,
Когда вражды не выкажешь Ирану.

Но если ты с войной пришел сюда,
То знай: погнал ты утлые суда,

В сражение вступил себе на горе, —
Чудовище тебя проглотит в море.

В степях Герата гибель ты найдешь,
Своих бойцов погубишь и вельмож,

А если повернешься к нам спиною,
Разверзнется земля перед тобою,

А в спину будут бить и дождь, и град, —
Навряд ли возвратишься ты назад».

Услышал Совашах слова Бахрама,
И от обиды вспыхнул он и срама,

Не думал он, что воин так суров,
Похолодел от тех холодных слов.

Сказал гонцу: «К нему помчись ты снова,
Пусть черный див мое услышит слово:

«Ты в этой не прославишься войне,
И пользы никакой не будет мне,

Когда тебя в сраженьи уничтожу.
Хотя ты корчишь знатного вельможу, —

Как твой властитель предо мной — ничто, —
Пред худшим ты моим слугой — ничто!

Но если, низкий, гордость ты отбросишь,
Но если милости моей попросишь,

Возвышу я тебя над всем двором,
Несчетным одарю тебя добром,

Тебя, как венценосца, опояшу,
Оружием твоих бойцов украшу».

Бахрам ответствовал гонцу: «Ступай,
И вот что Совашаху передай:

«Пусть в низости я должен был родиться, —
Той низости мне нечего стыдиться.

Ормузд, всю низость увидав твою,
С тобой стыдится встретиться в бою,

Но я хочу войны, хотя я низок,
И помни: твой конец позорный близок.

Тебя мой правый покарает меч,
И голову твою снесу я с плеч,

Но своего копья не обесславлю:
Ормузду голову твою отправлю,

Я на копье не подниму ее,
Дабы не опозорилось копье.

Узнай: тогда лишь низость совершу я,
Когда тебя, ничтожного, прощу я.

Теперь у нас один язык: война,
Теперь тебе погибель суждена.

Дракон на знамени иранском вышит, —
Огнем он пышет, ненавистью дышит.

Мне шлем и голова твоя нужны:
То будут моего меча ножны!»

Гонец, жестокое услышав слово,
Вернулся к своему владыке снова.

То слово Совашаха обожгло,
Разгневанное поднял он чело.