Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Преподобный тогда спросил:

— Что, сырого обожрался?

Всем, кто это видел, было очень смешно, и они поняли, как Иккю находчив.

Преподобный Иккю как-то пошёл к одному своему приятелю из мирян, а тому как раз принесли «сэкихан» — красный рис [301] Рисовая каша, приправленная красным отваром бобов-адзуки, название состоит из двух иероглифов, сэки — «красный» и хан — «рисовая каша». Иероглиф «застава» также имеет чтение сэки , о чём и говорит дальше хозяин. , которым он угостил Иккю. Хозяин того дома любил показать свою учёность, и сказал преподобному, ожидая немедленного ответа:

— Вот что, преподобный! Этот «сэкихан» не зря называется «рис-застава», он так просто в живот не пролезет, застрянет в груди. Не стоит безрассудно его поглощать.

Тогда Иккю, ничего не сказав, пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел. Хозяин бранил его на все лады:

— Что это вы, ничего не ответили, а съели! Отвечайте!

Тогда преподобный отвечал:

— Так смотрите же! Как раз потому, что услышал о «заставе», я отпечатал на нём свою руку, а с отпечатком руки [302] Отпечаток ладони использовался на документах для удостоверения личности, и в эпоху Эдо проездные документы, дающие право проходить через заставы, назывались тэгата — «отпечаток руки». сколько угодно можно этого риса съесть! — И тогда хозяину пришлось признать поражение и удалиться к себе.

Иккю пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел.

Среди последователей Будды в миру, часто посещавших Иккю, был один, который всей душой искренне уповал на перерождение в Чистой земле будды Амиды. Поэтому он во всякий день со всех ног спешил к знаменитым монахам Восьми и Девяти школ [303] Шесть школ эпохи Нара — Хоссо:, Куся, Санрон, Дзё:дзицу, Кэгон, Риссю: и две школы эпохи Хэйан — Тэндай и Сингон объединяли общим названием Восемь школ. Вместе с направлением Дзэн их называли Девять школ. , расспрашивая о возрождении в Чистой земле высшей радости.

Как-то раз он пришёл к Иккю и спросил:

— Неглубока моя вера, рождён я во тьме и заблуждениях, но стремлюсь осознать природу будды, хоть это непросто, занимаюсь всяческими практиками, поскольку искренне хочу в будущей жизни возродиться в Земле высшей радости. Поэтому я хожу к просвещённым монахам, и вот другие учителя говорят: «Край высшей радости далеко, до него сто восемь тысяч ри», а вы, преподобный, говорите: «Ад и Земля высшей радости — перед вами». Ладно бы речь шла о разнице в сотню или две сотни ри, но такое огромное различие сбивает меня с толку. Пожалуйста, сжальтесь, разъясните мне истину! — молил он, проливая слёзы.

Иккю выслушал его и отвечал:

— Вот как обстоят дела — людям, глубоко увязшим в заблуждениях, говорят, что Земля высшей радости находится в сотне десятков тысяч сотен миллионов земель отсюда, но для тех, кто обрёл просветление, она прямо перед ними. В сутре сказано: «Скрыта она недалеко» [304] Цитата из сутры Каммурё:дзю:кё: (санскр. Амитаюрдхана-сутра ). — это как раз об этом.

Так он объяснил, а мирской последователь Будды снова спросил:

— Вы так хорошо всё объяснили, но всё же, как ни вглядываюсь, не могу увидеть изукрашенную семью драгоценностями Землю высшей радости [305] Одно из метафорических названий Чистой земли. Семь драгоценностей, описанные в сутре Мурё:дзю:кё: (санскр. Сукхавативьюха-сутра ), это золото, серебро, лазурит, горный хрусталь, перламутр, коралл и агат. . Велико сострадание ваше, и хотелось бы услышать от вас ещё одно ясное толкование.

Преподобный выслушал его и сказал:

— Хорошо! Дело вот в чём: «Земля высшей радости — перед вами» — это не значит, что она имеет вид именно страны, изукрашенной семью драгоценностями. Что она такое, нельзя выразить в словах так, чтобы людям было понятно. Если люди не стараются постичь себя и достигнуть просветления, отбросив слова, то и не поймут. Постоянно упражняйся в сидячей медитации, тогда и увидишь.

— Благодарю вас! — сказал тот, вернулся домой, уничтожил постель [306] Вероятно, для того, чтобы сон не отвлекал от медитаций. , думал день и ночь, а на рассвете в спешке прибежал к преподобному и сказал, задыхаясь:

— Я нашёл Землю высшей радости, которая перед глазами! Как мне жаль всё то множество бесчисленных существ, которые заблуждаются и не знают о ней! Я достиг просветления! — говорил он, смеясь и пританцовывая от радости.

Иккю, услышав это, спросил:

— Да неужто? Ну, если раскрыл ты глаза своей души, то сомнений у тебя быть не может. И всё же, что тебе открылось?

— Вот что — эта Земля высшей радости достижима для всех, вне зависимости ни от чего, для бедных и богатых, старых и молодых, мужчин и женщин, днём и ночью!

Иккю кивнул:

— Хорошо, хорошо, вот это правильное понимание! И что же лучше всего в этой Земле высшей радости? — спросил он.

— Вот в чём суть — неважно, обладает ли еда изысканным вкусом, или это простая пища, — высшая радость в том, чтобы наедаться, хоть днём, хоть ночью! — отвечал тот с важностью, и, похоже, гордился собой. Иккю всплеснул руками и рассмеялся.

Когда преподобный Иккю отшельничал в горах, один приятель, которому он позволил его навещать, заходил иногда к нему. Как-то, когда он пришёл, Иккю как раз угощался неочищенным сакэ, и этот человек сказал:

А преподобный на это ответил:

Один человек, знавший о том, насколько остёр на язык Иккю, захотел сам услышать пример его находчивости, пошёл к преподобному и дал ему тему «Любовь и стена»: — Сложите, пожалуйста, японские стихи!