Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

— Послушники, монахи, слуги — все и каждый пускай соберутся у меня!

«А в чём дело-то?» — думали они, собрались все в келье, и преподобный, обращаясь к Донку, сказал:

— Недавно приходил кто-то из Фукусимая, что в Сакаи, оставил на вечное поминовение предков пятьдесят монет золотом. Я отдал тебе их на сохранение, принеси это сюда. Послушники! Принесите одежду, полученную от монахини из Татиури, и трость в чехле из ткани, полученную от Какудзана из Китаяма. Монахи, у вас подарок от странствующего монаха из земли Оки, сушёные водоросли, и полученная от лавки Хонамия из квартала Сэмбон бутылка сакэ, и ещё от городского чиновника из Камиягава мешок риса получен для проведения молений, чтобы не отозвали его с должности в этом году, и сегодняшнюю коробку с подношением — принесите всё сюда!

Все и каждый, следуя его указаниям, принесли всё и сложили перед преподобным.

Иккю сказал:

— Всё вот это, каждое из них, семь видов приношений — удивительные вещи. С недавних пор это пришло от разных дарителей, и ни одно из них не настоящее. Попробуйте-ка открыть сначала коробку. На первый взгляд, там свежие рисовые лепёшки с травами, а бросьте это в родник во дворе!

Послушник опустошил коробку над родником, как и было сказано, а травяные лепёшки превратились в зелёных лягушек, которые тут же поскакали кто куда. «Ну и дела!» — ужаснулись все.

Иккю говорил:

— Не только это было подделкой. Все приношения здесь такие же. Развяжите мешочек с золотом! — И когда развязали, оказалось, что там овеянные осенними ветрами жёлтые листья хурмы и опалённые солнечным светом красные листья клёна. И водоросли с побережья земли Оки были паучьими гнёздами, сплетёнными из измельчённых листьев, а когда разглядели чёрную одежду, то она оказалась побитым дождями листом морской капусты. Трость в футляре выглядела как скрученный побег бамбука, вставленный в футляр с рисунком, изображающим орхидеи, а оказалась стеблем картофеля, обёрнутым длинным листом травы. Бутылка сакэ была старым баклажаном, из которого вынули середину, чтобы достать семена, а внутри была невесть с каких пор оставшаяся грязная и вонючая вода из луж. То, что выглядело как мешок с чистым рисом, оказалось мелким чистейшим белым песком из реки Камиягава.

Перепугались все, испытывая отвращение к этим подаркам. И тут Иккю сказал:

— Это всё проделки оборотня, не нужно беспокоиться. Дело в том, что в пяти тё к северо-западу отсюда есть место, называемое Масодэгахара. Там с давних пор живёт лиса, и с течением лет обрела она немалую силу, которая ещё не приводит к пробуждению. Поэтому повсюду она выискивает практикующих, но не достигших просветления выдающихся монахов, ищет их слабые места, сбивает с истинного пути и толкает на преступления, увлекает на неправедные пути и этим мешает их становлению на истинный путь! [336] Всю историю можно воспринять как устроенную Иккю издёвку над монахами, предпринятую в целях искоренения чрезмерного пристрастия каждого к чему-либо. Если предположить, что это подстроено Иккю, то получится, что Иккю подозревал Донку в сребролюбии. Юные послушники ещё увлечены одеждой и тростями, большее им пока не позволено, а любовь монахов к сакэ и закуске общеизвестна и нашла своё отражение в пьесах Кабуки. Само собой, данное произведение скорее фольклорно, не является документальным памятником эпохи Иккю и поэтому скорее отражает взгляды ок. 1731 г., когда было издано «Продолжение рассказов об Иккю». — и все внимательно его слушали.

— Я знаю, что этот оборотень один. Знаю, что он попробует сразиться с моей силой медитации. Однако сегодняшний посланец сказал: «Если нет сегодняшней ночью помех, давайте встретимся и поговорим». Этот лис за семь дней, меняя способы и адреса, так и эдак выискивая наши слабости, старается достичь нашего благоволения, играя на наших недостатках. Однако мы не покажем виду, что догадались об их уловках, а будем вести себя как обычно.

Тогда Донку и прочие стали говорить:

— Да только пьяный безумец может такое творить! Не зная о силе мудрости преподобного, пытаться мешать и испытывать вашу просветлённость — не бывало такого в недавнее время!

И все стали ждать, поскорее бы уж смеркалось и пришёл тот лис. Вот уж и солнце село, от звука шагов, когда кто-то проходил мимо, все замирали: «Наверное, он!» — но закончились сумерки, пришёл час Собаки [337] 19–21 час. , повеяло ночной прохладой, стали слипаться глаза, и монахи стали говорить: «Нет, та лисица уж проведала о том, что преподобный её разоблачил, и не придёт. Пойдём-ка лучше поспим!» — и стали потихоньку разбредаться.

Тогда преподобный сказал:

— Подождём до часа Мыши! [338] То есть до полуночи.

И вот, не успели ещё стихнуть удары колокола, возвещающего полночь, как открылась створка раздвижной двери и кто-то бесшумно вошёл внутрь. Все тут же уставились на него — огромного роста, в чёрной богатой одежде, в венце из белого дерева, с длинной бородой и свисающими бровями, на вид — около семи десятков лет, у пояса лук из бересклета, с зелёным бамбуковым посохом в руке. Звучный голос был подобен струящейся воде:

— Что, Иккю, преуспел ты в дзэнском учении? И поэтому отвернулся от бренного мира, чувствуешь его пустотность, отринул заблуждения и думаешь, что живёшь в Чистой земле? Но в твоей просветлённой душе всё равно сменяют друг друга радости и печали, чувствуешь ты тепло и холод, жару и стужу, — почему же не можешь отвлечься от бытия и небытия, существования и несуществования? Цветок потому и цветок, что ветер его обрывает, а ты из-за этого не любишь ветер. Луна отражается в озере — и потому жалеешь, если вода неспокойна и мутна. А если на этой ветке цветок не распустится больше, или в потоке не отразится полная луна, то всё равно ведь, дует ли ветер, грязна ли вода. Самодовольно уповаешь ты на свою просветлённость, потому-то духи тебе и мешают. Я — божество Сугавара, живу в лесу Китано [339] Сугавара Митидзанэ (845–903) — чиновник и поэт эпохи Хэйан. В 901 г. вследствие придворных интриг был сослан на Кюсю, где и умер. Вскоре после его смерти в столице началась опустошительная эпидемия, которую связывали с местью духа Митидзанэ. Чтобы его умилостивить, было построено святилище Китано-Тэммангу, находится оно на юго-западе от Дайтокудзи. Митидзанэ почитается в этом святилище как небесное божество Тэндзин, покровитель наук и искусств. на юго-запад отсюда. Ты тут нынешней ночью ждёшь явления призрака и собираешься вести с ним бесполезную беседу, вот я и подумал, что не могу молчать.

Так возвестил громким голосом, и бывшие в комнате люди все очень удивились и преисполнились благоговения, думали, уж не сон ли это, а преподобный всплеснул руками и громко расхохотался: