Сугерий - Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137)

Между тем, этот же король Англии возведение замка с большим усердием готовил, рабочих подгонял, и пока король [Людовик] под защитой своего снаряженного войска оставался, сам свой замок на ближайшей горе возвел, чтобы оттуда выстрелами арбалетчиков и лучников военную силу и съестные припасы [нормандской] земли им отсечь, и из-за этого землю свою постоянными тяготами привести в замешательство [Генрих] был вынужден. Ему король Франции, удары возвращавший, без промедления в свою очередь отдавал, как будто в кости играл, когда вдруг, собрав войско, на заре вновь прийдя, на этот замок новый, который обычно называется Маласси [417], смело напал. Большим усилием, раздавая и получая многие тяжелые удары, – такая ведь на этом рынке обычно платится пошлина, – доблестно справился, разграбил и разрушил, и к славе королевства и к противной стороны бесчестью, какие бы козни оттуда ни были, с истинной доблестью [их] рассеял.

И так как никого могущественная Фортуна никогда не щадит, ибо говорится: « Если захочет Судьба, ты из ритора консулом станешь, //Волею той же Судьбы ты не консул будешь, а ритор » [418], – король Англии после длительных и удивительных успехов безмятежного процветания, как будто с верхней точки колеса спустившись, изменчивой и несчастливой превратности событий подчинился, когда с этой стороны король Франции, со стороны Понтье, тесно связанного с Фландрией, граф Фландрский, со стороны Мэна – граф Фульк Анжуйский [419]полностью привести его в замешательство, повсюду на него нападать со всей доблестью стремились. Он не только извне, но и внутри от людей своих, а именно: Гуго де Гурнэ, графа д'О [420], графа д'Омаль [421]и многих других, – был в ущербе из-за войн.

Он также из-за скопления зла внутри [дворца] терзался от коварства уроном, когда и камерариев [422], и постельничих [423]частным заговором устрашенный, часто ложе менял, часто из-за ночного страха стражу вооруженную увеличивал; прежде, чем заснуть, щит и меч каждой ночью класть приказывал. Из них же один, Г. по имени [424], из ближайшего окружения, королевской щедростью обогатившийся, могущественный и прославленный, еще более знаменитый вероломством в столь ужасном заговоре уличенный, на ослепление и оскопление, – хотя удавление петлей заслужил, – милосердно был осужден. От этих и [им] подобных нигде в безопасности, король [не был], врожденным великодушием [и] храбростью замечательный, в трудных ситуациях осторожный, даже в [своем] дворце мечом был опоясан и [тех], кого более верными себе считал, если вне дома [они] мечи снимали, безнаказанными не оставлял, [назначая] любой штраф, как в игре.

В то же время еще некий Ангерран де Шомон,муж решительный и благоразумный, смело с военным отрядом выдвинувшись, замок, название которого Лез Андели, так как от них же заговором тайно снаряжены были укрепления, решительно захватил, и полагаясь на королевскую помощь, [он] захваченное смело снарядил, откуда землю от реки, которая называется Анделль, еще от самой реки Эпты до Пон-Сен-Пьер полностью подчинить старался. Он, так же на сопровождение многих лучших, чем он [сам] полагаясь, сам даже навстречу королю Англии на равнину устремился; возвратившегося, его [короля Англии] непочтительно преследовали и землю его в вышеназванных границах как свою использовали. Со стороны Мэна также, когда этот же король осажденным в башне Алансонского замка помощь оказать вместе с графом Тибо после долгого промедления решил, от графа Фулька потерпев поражение, многих своих вместе с замком и башней в этом бесславном деле потерял [425].

И когда от этих и [им] подобных продолжительных тревог едва в [самый] низ не скатился, тогда уже божественное умилостивление – из-за длительного бичевания и затворничества на некоторое время – [он] был также церквей щедрым одаривателем и милостыней [426]распределителем богатым, но беспутным, – пощадить и из такого унижения его милосердно поднять склонилось. Из безнадежности его глубочайших бедствий на вершину процветания колесом [он] внезапно был вознесен, тогда как другие мятежники скорее божественной рукой, чем своей [собственной], или до последней черты скатились, или совсем исчезли, поскольку сама Божественность имеет обыкновение уже совсем отчаявшимся и человеческой помощи лишенным десницу милосердия милосердно протягивать.

Ведь граф Фландрии Бодуэн, который жестокими преследованиями этого же короля жестоко беспокоил, часто в Нормандию вторгаясь, когда после завоевания замка О и соседнего морского побережья необузданной душой [он] от войны отдыхал, внезапным, но одиночным ударом копья в лицо задетый, пренебрегший заботой о такой маленькой ране смертью не пренебрег [427]. Не только короля Англии, но всех потомков конец положивший пощадить предпочел.

Итак, названный Ангерран де Шомон, муж храбрейший и этого же короля мучитель самонадеянный, поскольку Девы Марии, матери Божьей, в архиепископстве Руанском землю опустошать идти не содрогнулся, жестокой пораженный болезнью, после долгого своего страдания, после долгого и нестерпимого, [но] заслуженного своего тела мучения, что Царице небесной [этим] обязан, хотя поздно, [но] узнавший, жизнь закончил [428]. Граф же Анжуйский когда и собственной присягой, и многими клятвами, а также большим количеством заложников с королем Людовиком связан был; скупость верности предпочтя, не посоветовавшись с королем, вероломством обесславленный, дочь свою [429]сыну короля Англии Вильгельму в жены отдал [430]и, скрепив клятвой вражду, столь значительную дружбу с ним [Людовиком], связанный узами, [он] коварно прекратил.

Итак, король Людовик, когда землю Нормандии этим со [своей] стороны при виде себя молчать заставил [431], то с многочисленным, то с малым войском равным образом грабежам ее подвергал; как короля, так и его [людей] по давнему обычаю опустошениями полностью обесценивал, когда вдруг однажды король Англии, собрав множество мужей, возбуждая короля Франции беззаботную храбрость, войско в боевом порядке скрытно к нему направил, пожары, чтобы его в беспорядок привести, разложил; вооруженных рыцарей, чтобы упорнее сражались, спешил [и] мудро беспокоился предвидеть все, какие смог, военные предосторожности.

Король же со своими, никакой подготовки к сражению сделать не соизволивший, на них безрассудно, но с величайшей отвагой устремился. Когда передние, которые бросились на отряды вексенцев с Бушаром де Монморанси и Ги де Клермон[во главе], сначала первый отряд нормандцев сломивших, с поля необычного боя побежали, [то вексенцы] первые ряды всадников, в доспехах спешенных, сильнейшим ударом отбросили. Однако французы, которые их преследовать задумали, смешавшие строй, на прекрасно построенные и расположенные боевые порядки наступавшие, как это случается в таких обстоятельствах, их слаженного напора вынести не в состоянии, уступили [432].