Сугерий - Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137)

Манджаник, или катапульта, или отбойная машина (лат. mangunellum, или petraria; франц. mangonneau, или perriere) – навесное метательное орудие: в горизонтальной раме располагался один пучок скрученных жил, в который нижним концом вставлялся рычаг с ложкой для снаряда вверху. Большие катапульты, которые назывались онаграми и были способны метать камни до 500 кг весом на расстояние в 400-600 шагов (Военная энциклопедия. СПб, 1914. T. XV. C. 272), по всей вероятности, остались в древности. В средние века использовались гораздо меньшие, метавшие снаряд ок. 25 кг на расстояние 180-200 м ( Уваров Д. Западноевропейские средневековые метательные машины // Воин. Саратов, 2003. Вып. II. С. 8-9). (См. также с. 92.)

Камнемёт, или трибок (лат. fundibalariutn; франц. trebuchet) -навесное метательное орудие вроде огромной пращи, способное метать камни весом до 150 кг на расстояние до 150 м. Сила действия его заключалась в давлении груза на один конец рычага, в то время как другой снабжался пращей для удлинения, что увеличивало скорость и дальность полета снаряда (Военная энциклопедия, указ. соч. C. 272; Enlart С. Manuel de l'archeologie francaise: t. II. Architecture civile et militaire. 1904. P. 444-447; Chatelain A. Chateaux forts. Images... Op. cit. P. 64, note 1). В X-XII вв. использовались тяговые камнеметы, когда за веревки каждой машины тянула команда до 100 человек; камнемет с перевесом появился лишь в самом конце XII в. Несмотря на внушительные размеры, тяговые камнеметы не были стенобитным оружием, способным разрушать стены из сплошного камня. Они могли поражать лишь деревянные сооружения и хаотично бомбардировать городские постройки. Здесь относительная скорострельность (в 1147 г. зафиксирована 1 снаряд в минуту) отчасти компенсировала низкую точность и рассеянность стрельбы. Малые камнеметы поднимались на крепостные стены для поражения живой силы осаждающих ( Уваров Д. Указ. соч. С. 11). См. также с. 93.

По всей видимости, взятие Манта датируется самое раннее концом 1109 г., после отъезда Генриха I Боклерка, или 1110 г. ( Luchaire A. Annales, № 76)Участники интриг Бертрады – сын Филипп и Амори IV де Мон фор – должны были появиться после смерти Филиппа I.

Люсьенаде Монфор. Хроника Мориньи свидетельствуе т: «Амори де Монфор, после придворных графов в этой провинции мужа самого выдающегося, от которого и сам Гуго [де Креси] дочь малолетнюю в невесты взял » (Mauriniacensis monasterii Chronicon... Op. cit. Lib. II. Col. 142).

Ги IIде Монлери, граф де Рошфор-ан-Ивелин.

Сеньория Монфор-ан-Ивелин (-л'Амори) включала современные кантоны Удан, Монфор, Рамбуйе, Дурдан и многие коммуны кантонов Ножан, Ментенон и Оно в департаменте Ивелин, то есть располагалась главным образом к западу и юго-западу от Парижа.

Перед своей кончиной, последовавшей 16 марта 1108 г., Ги Труссо передал земли Монлери в руки принца Людовика, так как его дочь Елизавета умерла ранее отца бездетной. Ее муж Филипп Французский, граф де Мант, не имел никакого права на это наследство ( Luchaire A. Annales, № 53).

Реминисценция из «Девушки из Андрии» Теренция, акт IV, сцена 4: «А за одной проделкою другая» ( Теренций Афр, П. Комедии. М.-Л., 1934. C-107).

Милон IIде Монлери, шателен де Брэ-сюр-Сен.

Следовательно, родной брат Ги Труссо и двоюродный брат Гуго де Креси.

Взятие Шатра, вероятно, произошло несколько недель спустя после взятия Манта. Гуго де Креси никогда не простил своему кузену Милону II де Монлери оттеснения от наследования. Вот что рассказывает «Хроника Мориньи» о последующих событиях: [1116/7 г.] « Ибо ведь самого Милона де Монлери, счастливо одаренного и решительного в военном деле юношу, господина своего, родственника своего, предательски схватил [он] и пленным, в ножные кандалы закованным в тюрьме под стражей держал. Но после Божественного предсказания умерщвлял его в яме, которую сам приготовил, и вследствие этого себя в победе и славе, а короля в нестерпимом уроне уверил; поэтому возникшая радость короля была, себе же разрушение, а также вечный позор Господом сообразно деяниям его были возданы. Даже когда его [Милона] в темнице дольше держать не мог, также освободить за выкуп и отпустить не соглашался, поскольку его как жестокого врага себе в будущем боялся. Переезжая с места на место и возвращаясь, так как долго [он] сомневался [в том], что делает, злодеяниями своими безмерными ведомый и по наущению жесточайших демонов замышлявший гнуснейшего и отвратительнейшего рода смерть из всех, которая обычно убийством называется; человека невинного ночью [он] удушил и через окно деревянной башни, в которой [тот] в темнице был, как если бы сам Милон бежать хотел, тайком выбросил. Когда открылось утром, с чрезвычайным возмущением и невыразимой болью всех видевших и слышавших [он] обвинил. Предатель же сделался бледным и с трясущимися губами, так как лицо страдания души и низкой совести знаки обнаружило, явив Божественным правосудием опровержение свидетельства; [он] позволил тело унести и в Лонпоне, который живущей по уставу обителью и предками Милона пожертвованием был, похоронить. Так как слух об этом быстро разлетелся, из соседних крепостей, деревень, а также городков стекся народ обоего пола. Удивлялись все и, предательством в услышанной новости потрясенные, слезы проливали обильные и до небес крик поднимали. Поспешил и король Людовик из города Лютеции, который Парижем называется, в сопровождении высших баронов и войска великого множества. Его увидев, также слезы, рыдания, боль, стоны умножили и бесконечными криками все требовали кары. Мужа, как подобает, в монастыре пристойным образов похоронив, пламенем души и порывом возбужденные, [они] сообща схватились за оружие и на замок Гомец, что поблизости был, Божественным ведомые провидением, устремились и захватили. Дикий ужас Гуго охватил, [он] был проклят всеми, оставлен своими [людьми], оцепенел и, свидетельством совести связанный, мужей отпустил. Был [то] удивительный и весьма радостный поворот дела. Ведь когда предатель от смерти Милона себя поединком очистить потребовал в курии Амори де Монфор, после придворных графов в этой провинции мужа самого выдающегося, от которого и сам Гуго дочь малолетнюю в невесты взял, оставлен был им, на которого особую надежду возлагал; решение вступить в войну было нежелательным. Но изобличенный и перед всеми вину признавший, у ног короля [он] распростерся, прощение вымолил, землю свою в руки его отдал и монашескую рясу тотчас надел. Король Англии и граф Тибо, словно утратив заостренную палку, которой короля Людовика донимали, пришли в ужас и мира попросили » (Mauriniacensis monasterii Chronicon... Op. cit. Lib. II. Col. 141-142). Гуго де Креси умер после 1148 г.