Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 1

Иоанн Солсберийский вошел в историю как автор политического трактата «Поликратик» (Polycraticus), кроме этого ему принадлежит менее известный, но не менее интересный труд «Металогикон» (Metalogicus), фрагмент которого включен в нашу антологию. Иоанн Солсберийский отдавал должное искусству логики и видел в ней науку наук, «искусство рассуждения» (ars disserendi), без которого ум не был бы в состоянии различать истинные и ложные мнения. Название «Металогикон» в переводе с греческого означает «О логике» или «О логическом исследовании». В этом сочинении Иоанн Солсберийский разбирает дисциплины тривиума — грамматику и логику. В решении сложных вопросов он применяет метод непредвзятого рассмотрения противоречивых мнений и выносит суждение, опираясь на здравый смысл и материальное содержание проблемы, а не на догматические следствия той или иной системы или отстаивание той или иной терминологии. Тем более он отдает себе отчет в существовании таких вопросов, на которые невозможно ответить однозначно. В представленном ниже фрагменте приведена экспозиция средневековой dubitabilia sapienti [496] — проблема универсалий .

Обсуждение природы универсалий в Средние века возникало неоднократно, причем главным вопросом оставался статус общего как такового: есть ли общее некая самостоятельная сущность, либо оно скорее инструмент разума, и тем самым продукт его воображения, не имеющий в вещах подлинного существования .

Иоанн Солсберийский ставит своей целью ответить на вопрос: существуют ли универсалии и если они существуют, то каким образом? Мнение Аристотеля в том виде, в каком его передал Боэций в переводе комментария Порфирия на «Об истолковании», становится отправной точкой размышления: «Аристотель утверждал, что роды и виды не существуют, а только мыслятся». В самом начале Иоанн описывает проблему в общих чертах — если признать вместе с Аристотелем, что род не обладает реальным существованием, то из этого неизбежно мы приходим к выводу о невозможности знания как такового. Нельзя исследовать количество или качество того, что не существует, и, предполагая, что животное как род не существует, мы не можем говорить достоверно ни о разумности, ни о смертности как необходимых свойствах всякого животного. Возникает выбор: либо принять реальность общего в том или ином виде [497] , либо согласиться с Аристотелем и опровергнуть подобного рода утверждения .

Иоанн обращается к способности ума к абстрагированию: всякая вещь может быть воспринята просто — как «вот этот Сократ» — и сложно — как, например, «Сократ бежит». Ум может соединять и разъединять материю — чувственно воспринимаемый материал, — и форму — то, что может быть схвачено разумом в чувственной вещи. Хотя силой ума мы можем представлять себе материю и форму отдельно, существовать отдельно они не могут. Ничто не мешает разуму исследовать вещь отдельно от материи, как это происходит в геометрии, — эта способность ума служит «мастерской всех искусств», когда абстрагирование соответствует природе вещей, хотя всегда остается возможность вольному или преднамеренному заблуждению. Плодом такого воображения, например, может быть кентавр .

Ум хранит в себе форму чувственно воспринимаемых вещей, но сама эта форма не обладает актуальным существованием иначе как в чувственно воспринимаемой вещи. Так ум в самом себе открывает то, что определяет при помощи «ока созерцания», вещи же являют подобия определения, как в грамматике есть женский и мужской род, и множество слов, которые по определенным признакам относятся либо к тому, либо к другому роду. Но это не дает основания увеличивать число вещей, прибавляя к ним эту форму высказывания на равных с самими называемыми вещами. Если обратиться к исходным вещам, то можно легко убедиться в отсутствии универсалий, ведь сами универсалии есть не что иное, как «образы и тени чувственно воспринимаемого», и отдельно от единичностей их существование «исчезает подобно сновидению». Поэтому Иоанн Солсберийский определяет универсалии словом cicadationes — «стрекот цикад» .

Иоанн в упомянутой дилемме принимает сторону аристотелевского определения универсалий как мыслимых понятий, не имеющих самостоятельного бытия, но делает это только после рассмотрения ряда противоположных концепций, согласно которым универсалии — либо сущности, в которых нуждаются вещи для своего существования, либо пустые бессодержательные формы. Первый важный вывод, который делает автор «Металогикона» — слова используются в разных значениях, поэтому нельзя ограничивать смысл узкими рамками грамматики. Второй вывод — общие термины могут использоваться в пропорциях для получения достоверного знания .

Что касается трудности того, как возможна референция одной общей для многих вещей формы к множеству вещей при условии сохранения ее идентичности, если считать ее по существу продуктом воображения, хотя и осознанного, — Иоанн Солсберийский предпочитает оставить этот вопрос нерешенным, так как сама возможность какого либо решения в данном случае представляется ему сомнительной задачей — ведь «сами доктора были не в состоянии постичь» эту трудность .

Позиция Иоанна Солсберийского — позиция «учителя свободных искусств», для которого важно не препирательство ради слов, а максимально прозрачное объяснение, пусть и ущерб метафизике. Осознавая очевидную невозможность добиться полной ясности в объяснении сущности универсалий, он предпочитает достоверность в том, что касается процесса абстракции, и останавливается на этом, поскольку существует «множество других тем, не менее важных для изучения» .

Р. Р. Белялетдинов

Когда я, еще очень молодым, впервые приехал в Галлию учиться-а это было на следующий год после того, как знаменитый король Англии Генрих, лев правосудия, отошел от дел мирских, — я прежде всего отправился к перипатетику из Палле, всеми обожаемому прославленному ученому, который тогда царил на горе св. Женевьевы. Там, у его ног, я узнал первоосновы этой науки, поглощая с жадностью в полную меру своих ограниченных способностей каждое слово, исходящее из его уст.

Затем, после его отъезда, показавшегося мне слишком скорым, я стал учеником магистра Альберика, который выделялся своей блестящей репутацией среди других диалектиков и был, действительно, самым острым полемистом в школе номиналистов. Так, за почти два полных года, проведенных на горе, я имел наставниками в этой науке Альберика, а также магистра Роберта из Мелена; последний носил прозвище, полученное им в школе, тогда как по рождению принадлежал к английской нации.