Ольга Петерсон - Рыцари Круглого Стола [предания романских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой и О. Петерсон]

— Тяжело мне будет, государь, в присутствии Изегрима, — отвечал Ренар, — он на меня смотрит косо и меня ненавидит, а я ничего ему дурного не сделал. Все то клевета, что вам обо мне насказали, клянусь своею головой!

— Я тоже так думаю, — согласился король, — все это одни пустяки. К тому же против тебя нет ни одной улики! Полно, Изегрим, забудь эту ссору и помирись с Ренаром от чистого сердца!

— Ваша воля — закон, государь! — отвечал Изегрим. — В вашем присутствии я прощаю Ренару и обещаю вперед по-старому быть его товарищем и другом.

Тут обменялись поцелуями дружбы те, что никогда не любили и не полюбят друг друга. Что бы они ни говорили, как бы они ни расшаркивались, ни клялись в искренности своего примирения, они вечно будут ненавидеть друг друга, и все их поцелуи не стоят выеденного яйца. Этот мир — самый лицемерный и фальшивый на свете, мир — поистине лисий.

Вместе отправились в путь благородный король, лис и Изегрим, и дошли они до зеленого луга, на котором паслись бык и корова с теленком. От добра добра не ищут! Натолкнувшись на такую поживу, порешили не ходить дальше и завладеть тем, что само давалось им в лапы. В духе был король после удачной охоты и, обратясь к Изегриму, сказал:

— Ну, коннетабль, надо тебе поделить между нами добычу так, чтобы никого не обидеть!

Подумал Изегрим и сказал:

— Государь, себе возьмите вы быка и корову, мне дайте теленка, а этот рыжий товарищ, принятый вами в нашу компанию, не охотник до мяса и поищет себе другого обеда.

Рассердился король, затопал ногами и, поднявши тяжелую лапу, так погладил по щеке Изегрима, что содрал с нее шкуру.

— Не хочу я такого раздела! — зарычал он сердито. — Ты ничего в нем не смыслишь! Ренар и хитрей и умней тебя и, конечно, поделит лучше.

— Да что тут делить, государь? — возразил лис со смиренной ужимкой. — Добыча вся ваша, а не наша! Возьмите что вам угодно, а остальное пусть будет для нас.

— Я так не хочу, — отвечал лису лев, — ты дели по закону.

— Хорошо, будь по-вашему! — отвечал лис. — Так возьмите же быка, как сказал Изегрим: это доля истинно царская; корова пойдет королеве: ее мясо нежно и жирно и достойно послужить пищей супруге короля; теленок достанется принцу: принц еще невелик, и ему больше теленка не скушать. Мы же и сами для себя промыслить сумеем.

Улыбнулся король, услыхав слова лиса.

— Умный ты зверь, очень умный! — сказал он. — А твой дядя пусть держит ухо востро, а то с ним приключится беда! Но, скажи на милость, кто мог тебя научить делить так умно и законно?

— Премудрый Опыт, — отвечал лис и, смеясь, оглянулся на дядю.

Простился с ними король, захвативши с собой теленка, быка и корову, а им предоставил еще поохотиться вместе.

Как охотились они в этот день и когда разошлись — никому не известно. Только знаем, что ночью забрался от голода лис в монастырь, но долго ходил вокруг ограды, пока не нащупал калитки. Он тихонько толкнул ее, и, на счастье, она оказалась открытою. Свободно проник он во двор, где у курятника на стене мирно спали три курицы. Подкрался к ним лис и, разом схвативши всех трех, задушил их: двух съел, а третью оставил на утро. Насытясь, он ужасно захотел пить — и видит глубокий колодец. Висят два ведра на бадье: одно, с водой, опустилось глубоко, другое качается в воздухе. Потащил лис бадью, надеясь напиться, но не хватило у него сил. Как ему быть и какой бы придумать фокус? Погадал он, пораскинул умом и решил положить в то ведро, что качалось в воздухе, последнюю курицу и с нею вместе тащить. Но, как ни пыхтел, ни старался, ведро все там же оставалось. На последнюю хитрость пустился Ренар и, держась за веревку, сам повис на ведре. И что же? Непорчен ли был блок, или что другое случилось, но неожиданно разом бултыхнулся Ренар в воду. Тут вдоволь он мог бы напиться и даже развлечься рыбною ловлей. По счастью, воды было мало, и лис наполовину оставался сухим.

Долго он сидел на дне, не зная, как бы спастись из нежданной ловушки.

В ту же ночь и туда же привел случай Изегрима. Захотелось ему воды напиться, и подошел он к колодцу; глянул на дно — и глазам не поверил, увидя там лиса.

— Узнаю я тебя! — закричал он.

— И я тебя также, — отвечал лис. — При жизни тебе я был племянником; теперь же я покойник.

— Как? Неужели ты умер? Когда же?

— Дня два тому назад или три. И теперь я тебе советую, дядя, изменить свои чувства ко мне.

— Разумеется, раз ты умер, я не могу тебя ненавидеть и даже жалею, что тебя уж не увижу в живых.

— Напрасно. Мне и здесь хорошо: в живых я частенько-таки голодал, теперь же всего у меня здесь в избытке. Посмотри сам у колодца: я там даже курицу бросил!

Нашел Изегрим птицу и тотчас ее с жадностью слопал — и думает: «Правду сказал хитрый лис: не житье ему здесь, а раздолье».

— Покойный Ренар, — говорит он ему, — хорошо тебе жить на том свете. Научи же ты меня по дружбе, как бы и мне за тобой попасть в то блаженное место?

— Нелегко тебе будет, — отвечал лис, — всегда был ты зол и завистлив.

— Но я покаюсь, любезный Ренар.

— Ну, если так, то попробуй. Но прежде твое покаяние надо проверить: если ты сядешь в пустое ведро и оно быстро опустится вниз — твое покаяние искренно, если же нет — ведро не шелохнется. Слышишь?

Трудно было волку усесться в ведро; наконец, всунувши задние лапы, передними он крепко обнял веревку. Волк был поувесистей, и когда он всею тяжестью бухнулся в воду, то ведро с лисом взвилося в воздух.

— Куда ты? Куда ты? — кричал Изегрим, повстречавшись с ним по дороге.

— Уж таков здесь обычаи, — отвечал лис. — Когда один опускается вниз, другой поднимается кверху. Теперь твоя очередь, милый кум, насладиться загробным довольством!

Тут выпрыгнул лис из ведра и помчал без оглядки.

Не помня себя от досады и гнева, просидел Изегрим по пояс в холодной воде всю ночь и все утро. Когда же узнала братия, что к ним в колодец попал волк, сбежались все помогать тащить его вон. Избитый, израненный волк насилу от них уплелся и с трудом дотащился до дома.

Долго болел Изегрим, и когда стал поправляться, то решил отомстить лису, притянувши его к суду в собрании пэров.

Не теряя времени, Изегрим поспешил в суд с жалобой на Ренара. Быть коннетаблем — честь немалая, и Изегрим пользовался большим почетом при дворе; особенно уважали его за глубокое знание всех судейских обычаев. Поднялся он в залу, где король с приличным его сану достоинством восседал в кресле, окруженный блестящею свитой своих знаменитых баронов.