Ольга Петерсон - Рыцари Круглого Стола [предания романских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой и О. Петерсон]

Есть у мусульман еще князь царского рода, брат Марсиля, Фоссерон, владетель Датана и Абирона; нет на свете нахальнее и презреннее человека! Глаза его на полпяди отстоят друг от друга. Увидя, что Эльрот убит, он кинулся вперед с громким криком, в ярости грозя французам.

— Сегодня, — кричал он, — погибнет честь милой Франции!

Услыхал его Оливье, пришпорил он коня золотыми шпорами, вмиг настиг Фоссерона, ударил его истинно баронским ударом, разбил его кольчугу и шлем и всадил в его тело пику с прикрепленным к ней знаменем. Видя Фоссерона мертвым, Оливье вышиб его из седла и обратился к трупу с надменной речью:

— Рубите, французы, рубите, мы их победим, а потом — Монжуа! [3] « Monjoie» — надпись на знамени Карла Великого. — воскликнул он, — это клик императора.

Есть у неверных король по имени Корсаблис, из далекой варварской страны; стал он ободрять мусульман:

— Нам легко биться с французами: их ведь так мало, и те, что стоят перед нами, не идут в счет. Ни один из них от нас не уйдет: Карл не может защитить их, и сегодня настал день их гибели.

Епископ Тюрпин услыхал его: нет для епископа человека на свете ненавистнее этого короля. Тонкими золотыми шпорами шпорит Тюрпин коня и, настигнув Корсаблиса, наносит ему ужасный удар. Щит короля разбит, кольчуга в кусках, и сам он, мертвый, падает на землю. Наклонился над ним епископ Тюрпин со словами:

— Ты солгал, низкий сарацин: наш король Карл остался нашим защитником, и наши французы не думают бежать; твоих же товарищей мы отсюда не пустим: всех ждет смерть! Рубите, французы, рубите! За нами первый удар, слава Богу! — и опять: — Монжуа! Монжуа!

Так сражался небольшой отряд французов с несметным врагом. Десять пэров Марсиля уже погибли, в живых только двое — Шернюбль и граф Маргарис. Маргарис — воин храбрый, красивый и сильный, легкий и ловкий наездник. Он нагоняет Оливье, наносит удар, разбивает щит, но Бог хранит Оливье, и он остается невредимым. Маргарис же мчится дальше и трубит, сзывая своих.

Бой в полном разгаре. Граф Роланд в самых опасных местах; копье его уже разбито, и он вынимает из ножен Дюрендаль, свой добрый меч, пришпоривает коня и кидается на Шернюбля. Он разбивает в куски его шлем, сверкающий драгоценными камнями, разрубает его голову, лицо и — одним ударом — все тело, седло и спину коня. На землю упали мертвыми и конь, и всадник.

— Несчастный, — сказал Роланд, — напрасно пришел ты сюда: твой Магомет не может помочь тебе!

По полю едет граф Роланд с Дюрендалем в руке; он рубит направо и налево, и сарацины падают кругом него. Роланд красен от крови, красна его кольчуга, красны его руки, красны даже плечи и шея коня. Оливье не отстает от него, а также все двенадцать пэров. Все французы рубят, все французы убивают, а сарацины гибнут или бегут.

— Слава нашим баронам! — говорит епископ. — Монжуа! — восклицает он. — Монжуа! — это клик Карла.

По полю едет Оливье, копье его разбито, у него в руках только обломок, но он убивает им Моссерона и еще семьсот его соплеменников.

— Что ты делаешь, товарищ? — кричит ему Роланд. — Не палка нужна в такой битве, а железо и добрая сталь! Вынь же из золотых ножен свой меч Готеклэр с хрустальною рукоятью!

— Все некогда, — отвечает Оливье и вынимает свой добрый меч.

Битва, однако, разгорается все сильнее и сильнее, французы и мусульмане бьются, не уступая; одни нападают, другие защищаются. Сколько разбитых копий, красных от крови, сколько знамен и значков в лоскутах! Сколько добрых французов погибло во цвете лет! Не видать им своих матерей, и жен, и товарищей, ожидающих их там, за горами. Карл Великий плачет и сокрушается; но напрасно — он им не поможет. Ганелон сослужил им плохую службу, продав в Сарагоссе своего родича. Но за то он поплатится жизнью: в Ахене его приговорят к четвертованию, а с ним и тридцать его родственников тоже не избегнут смерти.

Между тем король Альмарис со своим войском узким, скрытым проходом настигает Готье, охраняющего горы и ущелья со стороны Испании.

— А, Ганелон — изменник! — говорит Готье. — Ганелон продал нас, на наше горе!

Король Альмарис поднялся на гору с шестидесятитысячным войском и решительно напал на французов: он рубит, убивает, гонит их. В ярости Готье вынимает свой меч, плотнее прижимает щит и рысью подъезжает к мусульманской рати.

Не успевает он поравняться с нею, как сарацины окружают его справа, слева — со всех сторон. Его щит разбит в тысячу кусков, его броня разорвана, и он сам пронзен четырьмя копьями. Ему не выдержать долее: четыре раза теряет он сознание и волей-неволей принужден покинуть битву. Кое-как сходит он с горы и зовет Роланда:

— На помощь мне, барон, на помощь!

Битва кипит по-прежнему: Оливье и Роланд рубят без устали, епископ Тюрпин наносит тысячи ударов, двенадцать пэров не отстают от них французы бьются в страшной схватке, и мусульмане гибнут тысячами или бегут. Но французы теряют тут своих лучших защитников — свои щиты и острые копья; клинки их мечей разбиты; голубые, красные и белые их знамена в кусках. И скольких храбрых лишились они! Не увидят они ни своих отцов, ни своих семейств, ни Карла, поджидающего их.

Между тем во Франции совершаются чудеса: бушуют бури с ветром и громом, с дождем и крупным градом; поминутно ударяет молния, сотрясается земля, и рушатся дома на огромном пространстве. Полный мрак наступает в полдень, и свет мелькает лишь по временам, когда разверзается небо. Ужас нападает на всех, видящих эти чудеса. «Наступил конец мира», — говорят они в страхе, но они ошибаются — это небо и земля оплакивают Роланда.

Бой ужасен! Мечи французов красны от крови. «Монжуа!» — восклицают они, — это имя славного знамени. Со всех сторон бегут сарацины, а французы преследуют их. Битва ими выиграна, но это далеко не окончательная победа. Боже мой, Боже мой! Сколько тревог суждено им еще пережить! Карл потеряет лучшую часть своего войска, свою гордость, и великое горе ожидает Францию!

Французы рубят, и неверные гибнут без числа: из ста тысяч их войска едва ли уцелело две. Епископ ободряет воинов; долина покрыта телами их товарищей, и они горько оплакивают своих павших родичей. Но им предстоит еще встретиться лицом к лицу с Марсилем и его огромным войском.

Битва продолжается. Роланд со своим другом Оливье и двенадцатью пэрами дают себя знать неверным; не отстают от них и французы. Из ста тысяч мусульман спасся один Маргарис, да и тот бежал. Иссеченный саблями и пронзенный четырьмя копьями, явился он к королю Марсилю и, рассказав ему все, как было, упал к его ногам.

— На коня, государь, на коня! — воскликнул он. — Ты найдешь французов изнуренными. Они так рубили и убивали наших, что оружие их сломано, большая часть их убита, а оставшиеся в живых ослабли от ран и потери крови и не имеют оружия, чтобы защищаться.