Софокл - Электра

О злосчастной матери дочь,
Друг Электра! Долго ль еще
Будешь слезы ты лить, —
Что богоотступная
Мать заманила в ловушку коварную,
Гнусно на смерть обрекла Агамемнона?
Смерть, смерть виновным! — если дозволительно
Изречь подобную мольбу!

Ах, благородные сердцем
Девушки! Скорбь вы мою утешаете…
Вижу и чувствую, — верьте, приметно мне
Ваше участье… Но нет, я по-прежнему
Стану стенать о несчастно погубленном
Отце… О, пусть
Дружеской нежностью связаны мы во всем,
Оставьте, дайте мне Скорбеть, молю!..

Но никто отца твоего
Не вернет из гавани той,
Из приюта всеобщего,
Ни мольбою, ни стонами.
Ты же своим безысходным страданием
Губишь себя, надрываясь без устали…
Но в стонах избавленья не найти от бед!
Зачем сама ты ищешь муки?

Скуден умом, кто постыдно
Об отошедших забудет родителях!
Нет, мое сердце пленяет поющая
Горько об Итисе, — вечно об Итисе! —
Птица пугливая, [9] …поющая горько об Итисе… птица пугливая… — Как рассказывается в мифе, Прокна, дочь афинского царя Пандиона, узнав об измене мужа и обезумев от горя, убила своего сына Итиса. Боги превратили ее в соловья, и с тех пор скорбной песнью она призывает погибшего сына. Зевсова вестница.
О Ниобея! [10] Ниобея — жена фиванского царя Амфиона. Она оскорбила Латону и понесла за это кару: лишившись своих детей, убитых Аполлоном и Артемидой, окаменела от горя.
Мать злополучная! Боготворю тебя,
Всечасно льющую слезы
В скале-могиле.

Не ты одна из смертных,
Дитя, познала скорбь.
Но превзошла ты в горе всех домашних,
Родных своих
Единокровных:
Хрисофемида живет же, и Ифианасса, [11] Ифианасса — дочь Агамемнона, о которой есть упоминание в «Илиаде» (IX, 145). — и тот,
Чья молодость омрачена печалью.
О счастье!.. Микены пресветлые
Скоро встретят его
Как царского сына, когда, благосклонностью
Ведомый Зевса, он — Орест — вернется!

Нет, не устану я ждать его… Безбрачна,
Бездетна, дни провожу в тоске.
Все обливаюсь слезами… Исхода
Нет мне из бедствий… Дела и слова мои
Он позабыл на чужбине… О, мало ли
К нам доходило вестей неоправданных?
Он жаждет и день и ночь
Быть здесь… и нет его… нейдет.

Крепись, о дочь, крепись!
Великий видит Зевс
Все с высоты, Зевс надо всем владыка.
Доверь ему скорбь
Души болящей.
Не забывай о врагах, но умерь свою ненависть, помни!
Все сглаживает время, резвый бог.
Придут, не оставят нас
Сын Агамемнона, в Крисе [12] Криса — место близ Дельф.
Ныне живущий, где скотные пастбища,
И бог, владычащий над Ахеронтом.

Но жизни безнадежной доля большая
Уже промчалась — и слабеют силы.
Я изнываю одна, без родителей,
Милый супруг за меня не заступится;
Словно чужачка, рабыня презренная,
Лишь услужаю в хоромах отеческих,
Убого одетая
Брожу вокруг пустых столов!

Скорбный голос прозвучал [13] Скорбный голос прозвучал… — Речь идет о плаче пророчицы Кассандры, пленницы Агамемнона.
И при встрече и на пире
В час, когда секиры медной
Поразил его удар.
Подсказало коварство, убила любовь.
Ужасное дело четой совершили, —
Кто бы ни был зачинщиком ужаса — бог
Или смертный.

О день, всех ненавистней дней
В моей несчастной жизни!
О ночь, о несказанный пир!
О тягость скорби!
Горе! Постигла отца
Недостойная гибель от сдвоенных рук…
Отняли в миг тот и жизнь мою…
Предали… обрекли на муку…
Ты, олимпийский великий бог,
Злым страданием им воздай!
Что за деянье свершили! — так пусть же
Век им веселья не знать!

Воздержись от лишних слов.
Рассуди, что недостойно
Погружаешься в печали.
Им причиной — ты сама,
Ты немало прибавила бед к беде,
Ты опять и опять подымаешь войну
В унылой душе… Бесполезно вступать
В спор с сильнейшим.

Ах! Ужас, ужас вынудил… Знаю
Свой пыл мятежный… Нет, скорбеть
Средь ужасов не перестану,
Стенать в тоске
Буду, доколь жива.
От кого, кто в сужденьях разумен, скажите,
Милые сестры, могла б я услышать
Мудрое слово себе в облегченье?
Полно, полно меня утешать.
Скорби моей не будет конца,
Не перестану я сетовать в горести,
В неистощимых слезах.

Говорю, добра желая,
Как заботливая мать:
Полно горем множить горе!

Есть ли отчаянью мера?.. Скажите,
Праведно разве не помнить умерших?
Неблагочестье кто станет оправдывать?
Мне от таких уваженья не надо…
Пусть я, счастьем владея, его не вкушу,
Если, крылья связав громких воплей своих,
Не ублажу отца!
Горе! Простерт он, нем,
Прахом стал, ничем,
А убийц его не постигла месть!
Значит, не стало на свете стыда
И благочестья
Нет более в сердцах у смертных!

И о себе и о тебе заботясь,
Я вышла, дочь. Но коль совет мой плох,
Мы за тобой идти готовы следом.

Самой, подруги, стыдно мне: чрезмерно
Я предаюсь слезам. Не обессудьте, —
Я поневоле плачу. Кто из женщин,
Рожденных благородно, удержался б
От слез, такое в доме видя зло?
Оно же, с каждым днем и каждой ночью
Не убывая, все пышней цветет.
Во-первых, мать, моя родная мать
Врагом мне лютым стала. Во-вторых,
С убийцами отца в своем же доме
Я жить принуждена, от них завишу,
Они и дать и отказать мне властны.
О, что за дни я провожу, подумай,
Воочью видя, как Эгист на троне
Родимого сидит, в его одежды
Наряженный, — свершает возлиянья
У очага, где сам его убил!
И наконец — последнее бесчестье:
Лежит убийца нашего отца
В постели с нашей матерью злосчастной, —
Коль матерью еще возможно звать
Ее… с ним разделяющую ложе!
Какая наглость: жить с убийцей мужа
Как с мужем!.. Ей не страшен гнев Эриний,
Нет, словно похваляясь черным делом,
В тот самый день, когда родитель мой
Пал, умерщвленный по ее коварству,
В честь мертвого устраивает пляски,
Спасителям-богам приносит в жертву
Овец, — а я, я вижу все и, прячась,
Рыдаю, убиваюсь и кляну
Злосчастный «агамемноновский» праздник! [14] …«агамемноновский» праздник! — Греческая поговорка, означающая «роковой, смертоносный пир».
Ведь мне и плакать вволю не дают…
Потом она, с достоинством обычным,
Несчастную меня же попрекает;
«Ты, нечестивица, богов забыла!
Одна ль из смертных ты отца лишилась?
Одна ль горюешь?.. Пропадай же!..
Боги Подземные да не прервут твой стон!»
Вот как хулит… Но только слух дойдет,
Что близок брат Орест, летит ко мне
И в ярости кричит: «Ты виновата Во всем!
Не ты ль из рук моих когда-то
Похитила и увела Ореста?
Но знай-дождешься справедливой мзды!»
Так лается. Меж тем супруг светлейший,
С ней стоя рядом, вторит ей в подмогу, —
Он, весь разврат, весь подлость, он, который
Ведет сраженья женскою рукой!
А я томлюсь тоской, все ждут Ореста —
Когда ж придет наш истребить позор?!
Но нет его… Минувшие надежды
Погибли, нет и в будущем надежд.
Тут, милые, по праву можно стать
Несдержанной и неблагочестивой.
Да, злая жизнь толкает пас на зло.

Ведем мы разговоры… а Эгиста
Здесь нет, скажи? Он вышел из дворца?

Конечно. Будь он здесь, я за порог
Не перешла бы. За городом он.

О, если так, готова я смелее
С тобою разговаривать, сестра.

Его здесь нет, — все спрашивай что хочешь.

Что нового о брате знаешь? Скоро ль
Прибудет он иль нет? Я знать хочу.

Он обещал, но вот не держит слова.

Большое дело делают — подумав.

Его спасала я без всяких дум…

Терпи: он добр, он близких не покинет.

О, верю! — жить иначе не могла бы…

Ни слова боле: из дворца — я вижу —
Хрисофемида к нам идет, родная
Сестра твоя. Несет в руках дары,
Которыми Подземных почитают,