Софокл - Электра

Если отроду я не безрассудна
И провидчива мысль моя, —
Вижу я, что Правда
Грядет, неся с собой возмездье правое.
Дитя мое! Грянет кара,
Близок срок!
Душой воспряла я, едва вняла рассказу
Про сулящий радость сон.
Помнят, помнят злое дело
И отец твой, царь в Элладе,
И старинный двухсторонний
Меднокованный топор,
С коварством беспощадным
Его сразивший!

В засаде грозно таясь, —
Медяностопна,
Многонога и многорука —
Близится Эриния!
Те двое непотребной страстью ввергнуты
В запретный брак,
Преступленьем Оскверненный.
И ныне верю я, что горем неизбежным
Вещий сон грозит злодеям
И пособникам злодейства.
Или смертным не дано
В снах, в божественных вещаньях
Глас пророческий постигнуть, —
Иль сон ее полуночный
Исполнится!

О древняя пагуба,
Ристанье Пелопово! [16] О древняя пагуба, ристанье Пелопово! — По преданию, Пелоп получил в жены Гипподамию благодаря предательству ее возницы Миртила. На колеснице, запряженной крылатыми конями, подаренной Посейдоном, Пелоп вместе с Гипподамией и Миртилом отправился на родину и, проезжая над морем, сбросил туда Миртила. За это весь род Пелопидов был наказан богами.
О, сколь омрачило ты
Этот край,
С тех пор как в волнах морских,
Под корень подрубленный,
С златой колесницы той
В бесчестии сверженный,
Навеки почил Миртил, —
Сколько лет
Своих многотрудных бед
Не может избыть дом Пелопа!

Ты вновь, я вижу, бродишь на свободе!
Эгиста нет, — он не дал бы тебе
Из дома выходить, бесчестить близких.
А без него ты ни во что не ставишь
Родную мать. Ты рада всем твердить,
Что я резка, что я несправедлива,
Тебя, мол, оскорбляю и твоих.
Я ж вовсе не резка, — на речи злые
Невольно отвечаю речью злой.
А у тебя одно на языке:
Что мной убит отец твой. Это верно,
Убит, не отрицаю. Но убила
Не только я: его убила Правда.
Будь ты умна, ты пособила б ей.
А твой отец, о ком ты вечно плачешь,
Из эллинов один нашелся: дочь,
Сестру твою, богам принес он в жертву! [17] …дочь, сестру твою, богам принес он в жертву! — Агамемнон принес в жертву Артемиде свою дочь Ифигению, чтобы ахейские корабли с попутным ветром смогли отплыть в Трою из Авлиды, гавани в Беотии.
Отцу-то что? — а мать родит в мученьях…
Пусть так… Но объясни: кого же ради
Он заколол еe? Аргивян, скажешь?
Они не вправе дочь мою убить.
Или в угоду брату Менелаю?..
И как убийца мог не ждать возмездья?
Иль не было детей у Менелая?
Им больше подобала б смерть: виновны
В морском походе их отец и мать!
Иль сладостней Лиду пожирать
Моих детей, а не ее? Иль нежность
К моим исчезла в изверге отце
И возлюбил детей он Менелая?
Ужели то не черствость, не порок?
Так думаю, — пусть ты иного мненья.
Она — покойница — сказала б то же,
Когда б могла… Себя я не виню.
А коль сужу, по-твоему, неверно,
Себя проверь — и близких не кори.

Ты не докажешь мне, что твой ответ
Моей сегодня вызван злобной речью.
Но если позволяешь, я всю правду
И об отце скажу и о сестре.

Прошу. Когда б всегда ты начинала
Так, как сейчас, нетрудно было б слушать.

Итак… Ты говоришь — отца убила.
По праву, нет ли… — но бывало ль в мире
Гнусней признанье?.. Слушай же меня,
Не справедливость правила тобою,
А негодяй, с которым ты живешь!
Охотницу спроси ты Артемиду,
За что в Авлиде ветер задержала?
Сама скажу… грех вопрошать ее.
Охотился отец в лесу богини.
Вот шумными шагами поднял он
Рогатого чубарого оленя,
Убил и похваляться стал, — и что-то
С уст сорвалось… И в гневе дочь Латоны [18] Дочь Латоны — Артемида.
Ахейцев задержала, чтоб отец
Ей в жертву дочь принес взамен за зверя.
Вот отчего погибла: не открылся б
Иначе путь ни к дому, ни под Трою.
Отец боролся долго… Против воли
Ее убил — не ради Менелая!
Но будь по-твоему: пусть он свершил
Все ради брата… Но твоей рукой
Зачем убит он?.. По какому праву?
По этому же праву ты себе
Не уготовь раскаянья и бед!
Коль проливать начнем мы кровь за кровь,
Ты первая умрешь — и по заслугам.
Нет, лживый ты придумала предлог.
Благоволи ответить мне, зачем
Творишь дела, которых нет постыдней?
С убийцей спишь, с кем моего отца
Сразила ты, детей с ним приживаешь,
А нас, рожденных раньше, в браке честном,
Детей своих же, честных, ты отвергла?
Как не винить тебя?
Быть может, скажешь:
И это все — возмездие за дочь?
Позор не меньше! Стать женой врага
И ради дочери — постыдно. Впрочем,
Не надо б мне увещевать тебя:
Ведь ты твердишь всегда, что укоряю
Родную мать… Но я в тебе не мать,
А грозную властительницу вижу,
Сама живя в беде, постылой жизнью,
Которой ты причина и твой друг!
А сын, едва избегший ранней смерти,
Орест несчастный, дни влачит в изгнанье.
Меня винишь ты часто, что лелею в нем мстителя…
О да, не сомневайся:
Я отомстила б, если бы могла!
Зови меня, коль хочешь, перед всеми
Злонравной, дерзкой на язык, бесстыжей:
Раз эти свойства отроду во мне,
Родительницы, значит, я достойна.

Смотри: она от гнева задохнется! —
Не думает уже, права иль нет.

Как я могу к ней проявлять заботу,
Когда она так оскорбляет мать?
Ведь не дитя!..
Хору.
Как думаешь — пожалуй,
Бесстыдная на все решиться может?

Хоть ты мне и не веришь, знай: мне стыдно
Сейчас самой. Конечно, поведеньем
Я против лет и званья погрешила.
Но ненависть твоя, твои поступки —
Вот что меня толкнуло: их вини.
Дурной пример всегда дурному учит.

Тварь наглая! Словами и делами
И впрямь я развязала твой язык!

Как поступаешь, так и говоришь —
Твои слова в согласии с делами.

За дерзость — Артемидою клянусь! —
Поплатишься, когда Эгист вернется!

Вновь из себя выходишь?.. Разрешив
Мне вольно говорить, не хочешь слушать…

Я разрешила, да… Но этим криком
Ты жертву мне мешаешь принести!

О нет! Прошу, настаиваю, — жертвуй!
На голос мой не жалуйся, — молчу.

Подай плоды, служанка, — я решила
С мольбой к владыке Фебу обратиться,
Чтоб отогнать меня объявший страх.
Феб-Покровитель! О, услышь мою
Речь тайную, — тут не друзья со мною:
Всего не должно выставлять на свет,
Когда она здесь рядом, чтобы в злобе
По городу болтливым языком
Потом не разнесла молвы напрасной.
Я тихо буду говорить, — внемли!
Тот вещий сон, что мне сегодня ночью
Приснился дважды, — если он к добру, —
Да сбудется! Но если, царь Ликейский, [19] Царь Ликейский — Аполлон.
Он зло сулит, пусть для врагов свершится.
Не допусти, чтоб кто-нибудь коварно
Меня лишить державства захотел.
Впредь дай мне жить, как ныне, без урона,
Владеть дворцом и скипетром Атридов,
Вкушая счастья дни среди всегдашних
Друзей моих и с теми из детей,
Чья неприязнь меня не оскорбляет.
Будь, Аполлон Ликейский, благосклонен
К моей мольбе, ко всем, тебя просящим!
Ты — бог, и сам, я думаю, ты знаешь
Все остальное… то, о чем молчу.
Все в мире зрят рожденные от Зевса.