Софокл - Электра

Ты — смертного отца дитя, Электра.
Был смертен и Орест. Не убивайся:
Единая всем участь суждена.

О, что мне говорить? Борюсь с собою…
С чего начать… Сдержать язык нет сил…

Чем ты смущен? Что говоришь ты, гость?

Не вижу ль я светлейший лик Электры?..

Да, видишь ты ее-и видишь в горе,

О тягостная, бедственная доля!

Не обо мне ль вздохнул ты, чужеземец?

в сторону.

Краса ее поругана безбожно…

Зловещие слова ко мне подходят.

К твоей безбрачной, злополучной жизни!

Что так глядишь и стонешь, чужеземец?

Еще не знал я всех своих печалей…

Но из каких же слов ты их узнал?

Я вижу муки тяжкие твои.

Лишь небольшую долю их ты видишь.

Что мог бы я узнать еще ужасней?

Что вместе я с убийцами живу.

Убийцы?.. Чьи?.. На что ты намекаешь?

Отца… К тому же я у них в рабах.

Но кто ж тебя принудил стать рабою?

Мать… по прозванью… в остальном — не мать,

Лишеньями неволит иль насильем?

Лишеньями, насильем… всем неволит.

И некому помочь и заступиться?

Нет… Был один… ты прах его принес.

Злосчастная! О, как тебя мне жаль!

Один ты, гость, и пожалел меня!

Да… я один сочувствую тебе.

Но ты ведь нам, пришелец, не сродни!

Коль это люди верные, — отвечу…

О, верные! — свободно говори.

Оставь же урну — и узнаешь все.

Не отнимай! Молю богами, странник!

Послушайся — не будешь сожалеть.

Не отнимай сокровище мое!

Брось урну, говорю.

Ужель — о горе! —
Лишусь и похорон твоих, Орест!

Не надо мрачных слов — скорбеть не должно!

Скорбеть не должно об умершем брате?

Тебе нельзя так говорить о нем.

Покойного ужель я недостойна?

Достойна всех… Но урна — ни при чем…

Однако я держу Ореста пепел!

Нет… не Ореста!.. Выдумано все…

А где ж его, злосчастного, могила?

Не может быть могилы у живых.

Что говоришь ты, юноша?

Лишь правду.

Он, значит… жив?!

Поскольку я — не мертв.

Ты, значит… он?

Смотри: отцовский перстень…
Теперь суди о правде слов моих!

О, счастья день!

Поистине — день счастья!

Твой слышу голос?..

Да, ничей иной!

В моих объятьях ты?..

О, навсегда бы!

Согражданки, подруги дорогие!
Вот, вот Орест, скончавшийся притворно
И в тот же день притворством воскрешенный!

Хор
Мы видим, о подруга… Дивный случай!
От радости невольно слезы льем.

Родное дитя
Того, кто на свете
Был нам всех драгоценней!
О, наконец ты здесь! —
Нашел, увидел тех, кого так жаждал.

Да, я пришел… но помолчи до срока.

Зачем?

Чтобы никто там, в доме, не узнал.

Клянусь хранящей девство Артемидой!
О нет! Не мне
Дрожать перед толпою женщин,
Весь век сидящих в доме
Бесполезным грузом земли.

Смотри, Арей вселяется и в женщин:
Ты это знать по опыту должна.

Увы! Увы! Напомнил
Ты вновь о нашем горе…
Его не затуманить!
Увы, его нет силы
Ни отвести, ни позабыть!

О, знаю все… Дай сроку подойти…
Припомнятся их черные деянья!

Всегда и всечасно
Повторять не устану
Справедливые пени.
Я дождалась — теперь
Стал наконец свободен мой язык!

Так ты и береги свою свободу.

Что ж делать?

Не вовремя не говори, сдержись.

Сам посуди, кто заменил бы слово
Молчанием,
Когда ты снова здесь, вернулся
Негаданно-нежданно
Ко мне, потерявшей надежду!

Пришел, лишь только побудили боги.
. . . .

Еще светлее радость
Ты возвещаешь, если
К родимому порогу
Тебя направил Феб!
Я узнаю бессмертных дело!

Боюсь я радость сдерживать твою,
Но ей не предавайся через меру.

О, дорогою желанной
Удостоивший прибыть
Ко мне!
Зная все мои печали,
Ты не должен…

Чего не должен я?

Лишать меня
Радости тобою любоваться!

Не допущу, чтоб и другой лишил!

Согласен?

Еще бы!

Не надеялась, подруги,
Я услышать этот голос,
Не сдержала ликованья,
Крика радости своей!
Здесь опять со мною ты,
Я вижу
Дорогое мне лицо!
Я его и в бедах не забыла.

Не надо лишних слов, не говори
Про злую мать, про то, как в царском доме
Богатство тратит нашего отца
Эгист, как им сорит, как расточает, —
Упустим мы благоприятный миг.
Как поступать нам лучше, посоветуй:
Где появиться, где засесть в засаду,
Чтоб оборвать веселие врагов.
Смотри, чтоб мать тебя не увидала
Сияющей, когда войдем мы в дом.
Стенай и плачь о небывавшем горе.
Успешно все закончим — и тогда
Порадуемся, вволю посмеемся!

Не бойся, брат, я поведу себя,
Как ты желаешь; ведь моя вся радость
Не мной порождена, она — твой дар!
Не впрок мне прибыль, если огорчу
Тебя хоть малость, плохо послужила б
Я богу-покровителю… Ты знаешь,
Конечно, сам, что делается здесь:
Ты слышал, что Эгиста дома нет,
А мать — в покоях… Не страшись, она
Мое лицо веселым не увидит:
К ней накипела ненависть во мне!
К тому ж я обрела тебя — и буду
Лить слезы… радости! О, как не плакать,
Когда домой сперва ты прибыл мертвым,
Потом — живым! Так дивен твой приход,
Что, если б и отец вернулся к жизни,
Ею возврат я не сочла бы чудом,
Глазам своим поверила б… Итак,
Распоряжайся мной! Но знай, что если б
Я и одна была, то или с честью
Спасла б себя, иль с честью бы погибла!

Молчи… я слышу: к выходу идут.

Оресту и Пиладу.

Входите, чужестранцы! Дар такой
Несете вы, которого никто
Не может не принять, хоть он и скорбен,